Когда барчуки уходили в школу, а генерал отбывал на службу, у Михаила появлялись свободные минуты. Они были для него самыми счастливыми, поскольку он мог читать книги домашней библиотеки. Произведения Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Тургенева не только давали огромное наслаждение, они заставляли думать. Как-то случайно Михаил нашел на дальней полке альманах «Полярная звезда». С упоением читал о декабристах, шептал про себя запрещенные стихи Пушкина, рассматривал на обложке профили повешенных борцов против царя. Несколько позже Миша познакомился с произведениями Николая Васильевича Шелгунова. Прочитал все три тома сочинений и проникся к нему безграничным доверием. Такому писателю нельзя было не верить. Кто-кто, а выросший в деревне Калинин знал, насколько справедливы слова Шелгунова о том, что жизнь большинства крестьян страшная, что у них хлеба хватает только до нового года и что они вынуждены идти в наемные работники. Кулачество же для крестьянства – «ужасный и безжалостный пресс», «мертвая петля». Шелгунов видел выход из этого положения в крестьянской общине. Прав или не прав Шелгунов, Калинин в то время еще не мог разобрать. Утвердившись, что Шелгунову можно верить во всех вопросах, Калинин поверил ему и в вопросе о религии. Из его сочинений он узнал о тех преследованиях, которым подвергала Католическая церковь великие открытия Галилея, Коперника, Джордано Бруно, о вековечной борьбе религии и науки. Чем больше таких книг попадалось Калинину, тем больше убеждался он, что для Бога в мире просто не остается места. Михаил и сам не заметил, как это произошло, но ему стыдно вдруг стало своей прежней веры в Бога; и с тех пор он разве только, забывшись, по привычке поднимал руку, чтобы перекреститься. Произведения Шелгунова натолкнули Михаила на книги Белинского, Писарева, Чернышевского, Герцена. Особенно привлек его Герцен. «Былое и думы», «С того берега» он читал и перечитывал взахлеб.
Четыре года прослужил Михаил Калинин в доме Мордухай-Болтовского. Он понимал, что следовало сделать следующий шаг, найти свое призвание и место, теперь уже во взрослой жизни. В Санкт-Петербурге ему не раз приходилось бывать рядом с городскими заводами. Даже сами заводские ворота казались ему проходом в какой-то неведомый новый мир. И люди, которых он видел входящими и выходящими из заводских ворот, вселяли в него добрые чувства: от них веяло надежностью и мастерством, неспешностью и уверенностью. Ему захотелось стать одним из них. Пытался поспрошать знакомых: нельзя ли поступить на завод. Оказалось, нельзя: на одно свободное место десятки желающих. Генерал, к которому Михаил пришел со своей мечтой, молча выслушал, обещал помочь. Распрощались быстро, да не так быстро вошел Калинин в заводские ворота. Оформление на завод затянулось, а есть-пить надо было. Обратно к Мордухай-Болтовским гордость не позволяла проситься. После долгих мытарств устроился «кухонным мужиком» в доме баронессы Будберг. Помимо кухонной работы, баронесса возложила на него обязанность накрывать на стол, откупоривать вина, прислуживать гостям… К счастью, служба у баронессы была недолгой.