Однообразие тюремной жизни Калинина нарушали только постоянные вызовы на допросы. Следователь, молодой еще мужчина, с важным видом повторял одно и то же: назовите сообщников, главарей… Калинин молчал. Иногда отвечал нехотя: «Да, я убежденный социал-демократ… действовал один… виновным себя не признаю». Равнодушно слушал уговоры повиниться, раскаяться, снять грех с души, а сам краем глаза читал лежащую на столе бумагу. Перевернутые буквы читать было трудно, но можно. Буквы складывались в слова, слова – в фразы. А они сообщали: «Дознанием установлены сношения Калинина с другими обвиняемыми, а также устройство в своей квартире сходок, на которых одна из обвиняемых читала приносимые с собою нелегальные издания и давала по содержанию их объяснения. По обыску у Калинина были обнаружены сочинения тенденциозного характера…»
На счастье, вскоре пришло разрешение на получение книг. Михаил составил длинный список. Где-то в середине, чтобы не очень в глаза бросалось, вписал: «К. Маркс. Капитал, том I». В последующие дни, недели, месяцы надзиратель не успевал менять книги беспокойному сидельцу. Одна толще другой: «Обоснование народничества» Волгина, «Геология» Лайеля, курс истории… Дошла очередь и до «Капитала». С удивлением надзиратель протянул том Калинину, подумав, неужели разбогатеть решил, раз про капитал читает.