Ефим Славский. Атомный главком - страница 8
Дом на улице Красной в Макеевке, где родился Е.П. Славский и жила его семья. [Портал «История Росатома»]
А когда разъехались секретари, захотелось Ефиму Павловичу продолжить вечер. Посидели они еще в номере с коллегами под изъятую со стола бутылочку и закуску, попели застольных русских, украинских, казачьих песен, которых он знал великое множество и любил «спивать» своим сильным голосом. Здесь, на родине, он словно скинул пару десятков лет – еле уговорили его спутники пойти спать в два часа: завтра такой ответственный день!
Но полночи еще ворочался бывший глава Средмаша, вспоминая весь тот день и прожитую жизнь. А в раскрытую форточку веяло степным макеевским детством…
Глава 2
Воля казацкая, доля шахтерская
Это отрывок из стихотворения Николая Тряпкина, положенного позже на музыку, изредка передавали по радио, и Ефиму Павловичу она запала в душу удивительным созвучием его характеру и судьбе.
Человек становится собой, неосознанно вбирая в себя прошедшие века и нравы отчего края. А непосредственные детские и отроческие впечатления остаются с ним на всю жизнь, иной раз определяя выбор на жизненных развилках. Вот и для Славского – большого человека большой страны – его малая донецкая родина всегда оставалась душевным «маячком». А с другой стороны – оселком, на котором выправил он свой характер и миропонимание.
Ефим родился в Макеевке, уже переставшей быть провинциальным казачьим и купеческим поселком, но еще не ставшей прославленным промышленным центром горняцкого Донбасса. К концу XIX века этот спутник Юзовки – будущего Донецка – уже имел не столь уж малую историю, свой стиль и «гений места».
Здешние бескрайние степи были когда-то для Руси Диким полем, откуда всегда грозило нашествие степняков. Прокатились по его буйным ковылям бесчисленные волны переселенцев, сменявших друг друга, схлестываясь в битвах, заключая союзы для совместных набегов. Скифы, сарматы, торки, булгары, печенеги, берендеи, хазары, авары, половцы, а позже греки, сербы – кого только здесь не побывало, каких кровей не перемешалось! Где-то здесь былинный Никита-Кожемяка одолел печенежского великана, томился в половецком плену незадачливый князь Игорь – герой первого русского литературного произведения.