Он видел старость ребёнка, которого ещё не родили: девочка, с его глазами. Она сидела на лавочке, с книгой в руках, и рассказывала кому-то историю о человеке по имени Максим – отца, которого она никогда не знала, но всегда любила. Но этого ребёнка ещё не существовало, а, значит, он ещё не стал отцом, и, возможно, уже не станет.
Каждый день для него был повторением будущего. Он просыпался, зная, кто умрёт завтра, кто уволится с работы через месяц, кто предаст его через год. Он знал, что через неделю его бросят, но ещё не начал встречаться с девушкой.
Время для него текло вспять. Он входил в каждое мгновение уже с его результатом. Он делал шаг – и знал, куда он приведёт. Он целовал кого-то – и знал, что однажды перестанет, он не мог забыть: только вперёд и только назад.
«Я не предсказываю. Я вспоминаю. Просто моё прошлое – ваше будущее», – говорил он врачу, который не слышал его, потому что врачи не слушали тех, кто говорит о вещах, которых не может быть.
Он часто записывал свои мысли в старую тетрадь, исписанную в обратном порядке. Последняя страница – начало. Первая – конец. Он знал, что умрёт молодым, узнал об этом давно, может быть, в четырнадцать лет. Тогда он первый раз увидел собственные похороны, с тех пор каждый день был попыткой понять: почему? Почему он помнит то, чего ещё не случилось? Почему он живёт в мире, где все другие считают себя свободными? Почему он не может просто начать?
Он писал: «Зачем мне жить, если я уже знаю, как умру? Зачем начинать, если знаю, как закончится?».
Но продолжал жить, потому что не мог иначе.
Один раз он попробовал рассказать о своих видениях. Рассказал матери, что она заболеет через три дня, она не поверила. Через три дня заболела. Лихорадка. Больница. Страх в её глазах. Она смотрела на сына как на проклятие.
Он сказал другу, что тот потеряет работу, друг обозвал его идиотом – на следующей неделе его уволили. После этого Максим перестал говорить. Он понял: люди не хотят знать правду, если она приходит слишком рано.
В клинику его отправили после того, как он заявил, что видел смерть человека за два месяца до покушения. Полиция проверила его записи. Они совпадали с событиями до мельчайших деталей, но вместо того, чтобы назвать его свидетелем, его признали больным. Теперь он сидел в белой комнате, с белыми стенами, которые ничего не отражали, кроме его мыслей.