1 английский фунт стерлингов, а это на тот момент главная мировая денежная расчетная единица, состоял из 20 шиллингов.
1 шиллинг = 12 пенсам. В итоге: 1 ф. ст. = 20 шил. = 240 пенсов. Графически в финансовых документах это выглядело так: 3.17.9 – это 3 ф. ст. 17 шил. и 9 пенсов. Но обычно писали 77 шиллингов и 9 пенсов.
Именно столько составляла в 1914 г. стандартная цена 1 унции чистого золота.
1 тройская унция = 31,1 г. Это и сегодня общепринятая мера веса (массы) для драгоценных металлов.
В итоге для облегчения понимания можно принять, что 1 млн ф. ст. в британских расчетах подразумевает стоимость примерно 8 тонн чистого золота по стандартной цене 3.17.9. за 1 унцию.
1 английский фунт стерлингов = 10 руб. золотом = 1 червонец СССР.
Отсюда 1 шиллинг = 50 коп. золотом. До начала Первой мировой войны золотая монета и банковские билеты в России не различались по курсу.
1 английский фунт стерлингов = 4,8 золотого доллара США.
1 зол. доллар США = 2,1 руб. золотом.
Ну и напоследок: «А пуд, как был, он так и есть 16 килограмм». Эти слова из популярной песенки советского кинофильма не совсем точны, ибо 1 русский пуд – это 16,38 кг. Но нам и этого хватит, чтобы лучше запомнить.
Конечно, любители точности начнут тут же уличать меня в крайней некорректности моей таблички. Но я еще раз повторяю, все данные даются приблизительно, чтобы лучше запоминалось. И главное: все курсы (кроме советского червонца) действительны на начало 1914 г.
Георг V[1]был вне себя от ярости. Казалось бы, рядовое протокольное мероприятие – выход во дворце, куда допускались только мужчины, – вдруг оказалось настоящим испытанием для самолюбия монарха. А во всем виноват самодовольный хлыщ Артур Хендерсон[2], втянувший его в эту авантюру с восстановлением дипломатических отношений с Советами. Недаром специальный отдел Скотленд-ярда («Спешл бранч» – Special Branch) вновь и вновь предупреждал канцелярию короля о том, что лейбористы со щенячьим восторгом идеализируют все происходящее у большевиков. «Хендерсон – тупая задница и тщеславный болван», – как-то помимо воли в раздумье вырвалось у монарха[3]. И в тот же момент Георг V, словно устыдившись секундной слабости, когда он позволил себе на мгновение быть не в меру откровенным, быстро окинул взглядом кабинет, фиксируя в памяти, в силу выработанной за годы привычки, всех, кто мог слышать его не предназначенные для чужих ушей слова. Но все было спокойно. Рядом находился только верный и проверенный годами Артур Стамфордхем