.
Не отказал себе в удовольствии уколоть царя, пусть уже и покойного, советский дипломат И. М. Майский, полагаю, скорее, следуя большевистскому ритуалу порицания всего, что связано с «кровавым режимом Николашки». «Пожалуй, в осанке и в выражении лица английского короля было больше уверенности, чем в осанке русского царя», – отметил он в своих воспоминаниях, повествуя о церемонии вручения верительных грамот Георгу V[126].
Здесь же в Балморале в 1913 г. гостила Мария Федоровна – вдова Александра III и мать Николая II. Место ей очень понравилось. «Зубчатые стены замка возвышались над зеленью вековых дубов, казалось, тайны прошлого растворены в здешнем воздухе, а тени знаменитых людей бродят вместе с нами по дорожкам парка. Этот замок невозможно забыть»[127], – писала в своих воспоминаниях сопровождавшая императрицу фрейлина высочайшего двора Зинаида Менгден[128].
Следует отметить, что отношения между Россией и Великобританией накануне войны летом 1914 г. оставались по-прежнему весьма непростыми. Конфликты интересов двух империй в Персии, Афганистане, Индии, Средней Азии никуда не исчезли, хотя их несколько смягчило заключение в 1907 г. Англо-русского соглашения, разграничившего сферы влияния России и Британской империи в Средней Азии. В результате Персию поделили, а Афганистан признали зоной исключительных интересов Англии. Несмотря на то, что подписавшие документ российский министр иностранных дел А. П. Извольский[129] и британский посол в Санкт-Петербурге[130], как водится, обменялись крепким рукопожатием и заверили друг друга в чистоте помыслов, подозрительность британцев насчет намерений России в Афганистане никуда не делась. Между Российской и Британской империями в предвоенный период установились отношения, которые современный американский историк Розмари Томпкинс образно характеризует как годы «нелегкой дружбы»[131]. Что ж, Великобритания была готова «дружить» с Россией и даже сражаться на одной стороне, но только до того момента, пока эта дружба не вела к укреплению позиций некомфортного союзника на мировой арене.
Определенно, союзник в лице Лондона при царском дворе нравился далеко не всем. Как напишет в своих мемуарах все тот же А. П. Извольский, «совершенно верно, что императрица Александра недружественно относилась к сближению с Англией и высказывала это мнение совершенно откровенно во время моих переговоров по этому поводу с лондонским кабинетом, но в то время она не играла решающей роли в направлении политики, которую она приняла на себя позже, и я никогда не имел основания жаловаться на ее вмешательство в эти переговоры»