Очевидный характер глубокого классового и сословного неравенства, пронизывающего все российское общество, не мог не воздействовать на молодого человека, уже познакомившегося с революционными идеями. Думается, примерно такой же путь прошли многие революционеры той поры – например, друг Куйбышева Андрей Сергеевич Бубнов.
И в результате мы видим множество молодых людей, большинство из которых не старше 30 лет, их не пугают аресты, ссылки, необходимость вечно скрываться, перебиваться случайными заработками, путешествия по этапу в кандалах, каторга, тюрьмы и даже смертные приговоры.
Казалось бы, ну что это за жизнь? Одно мучение! А молодые люди смотрели на это совсем не так. Романтика революции? И она тоже. Но на одной романтике не продержишься, когда кандалы на этапе протирают ногу чуть не до кости, а в конце пути ждет тебя тюрьма, и оттуда еще одна дальняя дорога туда, куда поистине «Макар телят не гонял». И попадает образованный молодой человек в места, где никакой цивилизации нет. Ни тебе библиотек, ни тебе театров, а часто и словом перекинуться особо не с кем – могут ведь и в глухую деревню загнать, где вокруг одни неграмотные крестьяне. Разве что пристав заглянет проведать раз в месяц…
И вопрос тут не в том, почему многие оставались в революции, на подпольной работе. Мотив-то у них был, общество ведь и на самом деле было больно – не стоит заслушиваться позднейшими рассказами о «России, которую мы потеряли» и романсами про «хруст французской булки». Хруст этот в своей жизни слышало едва ли 10 % населения, да и то в большинстве своем издали. Вопрос в том, откуда у них брались силы не послать такую жизнь к лешему и не расстаться навсегда с революционной романтикой или, продолжая по инерции упорную борьбу с угнетателями народа, не превратиться в черных мизантропов, ненавидящих весь род человеческий и Господа Бога, устроивших им такую поганую жизнь.
Ответ, на мой взгляд, прост. Не одной революцией жили эти молодые подпольщики или, точнее, видели в революции не только листовки, демонстрации, стачки, перемежавшиеся арестами да ссылками. Они не отделяли революционную работу от полноты жизни, до которой особо охоча юность, и надеялись, что революция – в приближение которой они верили – сделает эту жизнь еще полнее. Но пока она не пришла, молодежь тоже не собиралась терять время.