. Намерения эти, правда, предстояло еще реализовать…
Завершение беседы носило неформальный характер. Стороны обменяются тостами за пакт о ненападении, новую эру в германо-советских отношениях, за здоровье руководителей двух государств и др. Как зафиксирует протокольная запись, в ходе беседы Сталин предложил тост за фюрера со следующими словами: «Я знаю, как сильно немецкий народ любит своего вождя, поэтому я хотел бы выпить за его здоровье»[79]. Вопрос о том, за чье здоровье поднял тост хитроумный советский вождь, до сих пор является предметом споров.
«Пакт о ненападении в некоторой степени помогает Германии». Приобретения и потери нового внешнеполитического курса
Обнародование факта подписания советско-германского пакта в европейских столицах вызовет бурную и в основном отрицательную реакцию. Показательным, однако, представляется мнение давнего неприятеля Советской России – бывшего премьер-министра Великобритании Ллойд Джорджа. Пригласив к себе совпосла Майского, он откровенно выскажет ему свое мнение о происходящем. «Старик встревожен, – зафиксирует Майский, – но нас вполне понимает. Он мне прямо сказал: “Я этого давно ожидал. Я еще удивляюсь вашему терпению. Как вы могли так долго разговаривать с этим правительством… Пока Чемберлен стоит во главе, никакого "мирного фронта" не будет”»[80]. Об этой реакции влиятельного представителя британского истеблишмента Майский уведомит Москву одной из своих шифровок[81].
Еще более категоричным в своих оценках происшедшего был Черчилль, несколько позднее написавший: «Невозможно сказать, кому он [пакт] внушал большее отвращение – Гитлеру или Сталину. Оба сознавали, что это могло быть только временной мерой, продиктованной обстоятельствами. Антагонизм между двумя империями и системами был смертельным. Сталин, без сомнения, думал, что Гитлер будет менее опасным врагом для России после года войны против западных держав… Тот факт, что такое соглашение оказалось возможным, знаменует всю глубину провала английской и французской дипломатии за несколько лет». Признает Черчилль и обоснованность стремления Сталина улучшить стратегические позиции в преддверии надвигавшейся войны с Германией: «Им [Советам] нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства и большую часть Польши, прежде чем на них нападут. Если их политика и была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой степени реалистичной»