‒ Мне твоего кукареканья хватает, от которого и по ночам не спится, ‒ вздохнул я.
Жена не обратила внимания на колкость.
‒ Разводим разных попугаев, ‒ продолжила она мысль. ‒ Сколько лет приходиться ждать, чтобы он слово сказал. А как прорежется голос, несет всякую чепуху. Картавит ‒ слушать противно! А петух кукарекает от всей души на родном, понятном языке. Звонко, как будто частушки поет. Чем не экзотика?
Она бросила зелень в машину и опять побежала к бабушке.
Я сначала подумал, что она шутит в запальчивости.
‒ Остынь! ‒ крикнул вдогонку. ‒ Лучше ходики с кукушкой купим.
Но куда там! Меня уже не слышали. Смотрю: тащит петуха в наспех сделанной малюсенькой клетке из дощечек.
Есть такой тип людей, которые видят только начало действия, а дальше у них сознание покрывается мраком до самого плачевного конца поступка. В начале пути у них застилает глаза радужными видениями. Для них нет распутья. Они без сомнения идут туда, не зная куда.
…А петух и вправду красивым оказался, огненно-палевый с белыми, черными, изумрудно-зелеными перьями. Большой, мускулистый, за один присест не съешь. Не понимаю, как его, беднягу, в этот тесный ящик сумели втиснуть. Громадный, багряный гребень набок свалился. «Ко-ко-ко», ‒ бормочет озабочено и пытается в тесноте суетиться. «Ко-ко-ко», ‒ беспокоится петух и головой вертит вправо-влево.
‒ Красавец! ‒ глядит на него полыхающим взглядом жена и тоже вертит головой от возбуждения туда-сюда.
Петух ‒ не курица, и жена ‒ не петух, а так похожи!
« Ладно, ‒ думаю, ‒ чем бы душа не тешилась, лишь бы не ворчала».
Едем дальше. Она нахваливает петуха, восхищается им, а я только мычу в ответ, поддакиваю. Петух ‒ так петух! Пусть кукарекает!
Приехали и сразу же (не знали печали!) появилась сверхзадача: куда бы его устроить на постоянное место жительства?
‒ Надо какое-то гнездо соорудить, ‒ говорит жена.
‒ Зачем? ‒ спрашиваю.
‒ Клетка маленькая. Дощечек на нее пожалели. В тюрьме сидеть свободнее.
Завелась с полуоборота и ударилась в рассуждения:
‒ Все деревенские ‒ жестокие люди. На вид эта бабуля ‒ божий одуванчик, а засадила, изверг, бедную птичку в ящик, где той и вздохнуть невозможно. И никакой жалости! Ничего, ничего, петушок мой родной, теперь ты нашел добрых друзей. С сегодняшнего дня ты вызволен из плена бессердечных эксплуататоров. Теперь ты заживешь счастливой жизнью. Сейчас дядя сделает тебе уютное просторное гнездышко в большой светлой комнате и будешь жить-поживать да добра наживать.