Лихорадочно набрасываю то, что просится наружу.
Итак, я проиграла… На этом можно было бы поставить жирную точку. Вернее, даже не начинать этот рассказ. Кого интересуют истории поражения? Людям нужны лишь истории успеха.
Но всё же я расскажу. Расскажу потому, что до моего «успеха» – того, каким я его себе представляла, того, о котором долго мечтала, – оставался всего один шаг. Передо мной, как перед бегуном на длинной дистанции, уже замаячила финишная прямая, украшенная развевающимися разноцветными флажками, с толпой, готовой встретить победителя аплодисментами. Борьба была изнуряющей и долгой, но спортсмен, измождённый, с пересохшим ртом, истерзанными ступнями, упорно сражался за каждый метр.
Вдруг, за несколько шагов до финиша, бегун о что-то спотыкается и падает. Толпа продолжает двигаться, как ни в чём не бывало. Спортсмен смотрит на неё и понимает – его падение не было случайностью. Кто-то из толпы сыграл в этом свою роль.
Перечитываю. Нет, не нравится. Зачеркиваю написанное по диагонали. Закрываю глаза, вдыхаю глубже. В носу щекочет терпкий запах смоченной дождём земли. Я пытаюсь совладать с эмоциями. Сосредоточиться.
А если начать с этого?
Я всегда верила в сны, знаки и Бога. А ещё в то, что мать – это святое, и она никогда не предаст. Мне это твердил папа всякий раз, когда я, вся в слезах, жаловалась ему на маму. И добавлял:
«Как бы я хотел, чтобы у меня она была… хоть какая. Даже пьяница. Лишь бы рядом».
Он брал мою руку в свою и произносил эти слова мягким, но при этомтвёрдым голосом. Повторял их мне столько, сколько я себя помню. Словно заклинание.
Догадывался ли он, что его дочурка, его Алиса-джан, кивая и подтирая слёзы ладошкой, в этот момент видит перед собой тёмноволосого мальчика, глядящего в окно детского дома в ожидании, что вот-вот появится его мама? Или, может быть, он представляется девочке уже не малышом, а подростком, её ровесником? Ведь он растёт вместе с ней.
Она вглядывается в его карие глаза, в тоску, скрытую в их глубине. Ее сердце сжимается от боли. Ей так хочется согреть его своей любовью, чтобы он перестал предаваться мечте, которой не суждено сбыться. Ища спасения от собственного одиночества, она пытается спасти и его.
Она тянет к мальчику руки, ей хочется увести его прочь от окна, к которому он прильнул лбом. Потому что она знает: по эту сторону стекла никакой мамы нет. Есть только она. Алиса. Его дочь.