Кстати сказать, в фильме герои не пошли проверять приведённые подсчёты. Тем более характеристики отдельных досок. А если бы пошли…
Я нашёл и прочитал рассказ, который лёг в основу. В нём ступенек семнадцать. Впрочем, вряд ли бы они из книжки перебрались в фильм. Но всё-таки!
И разговор в рассказе отличается. Сыщик спрашивает, сколько раз Ватсон видел ступеньки на лестнице из прихожей в комнату. Тот говорит, что несколько сотен. И вот после этого следует вопрос, а за ним – ответ.
Мелочь? Как бы не так! В фильме герои увиделись недавно. В рассказе общались несколько лет. Одно дело сосчитать ступеньки, чуть ли не раз их увидев, другое – при столкновении с ними нескольких сотен раз.
Дома в нашем городе старые, во всяком случае те, в котором я жил с родителями, и Вероника… жила. Но, увы, я так и не удосужился узнать, сколько ступеней в лестничном пролете. Девять? Десять? А пролетов с третьего этажа до первого? Шесть, пять, семь?
Потом мы с родителями перебрались в подвал одного из зданий по соседству с нашим. Наверху когда-то был научный институт. Не тот, в котором отец трудился, но вроде того. И теперь, периодически строя и разбирая баррикаду на входе, я всегда думаю, что с гораздо большим удовольствием пошёл бы и пересчитал проклятые ступеньки. Но рискованно!
А тогда, год назад, подобные глупости не посещали мою творческую голову. К чему? Квартира – площадка – лестница – спуск. Чего тут считать? Я и не считал.
Однако проходил второй этаж, собирался спуститься на первый. И тут – испуганный шёпот:
– Молодой человек! Молодой человек!
Я обернулся. В дверном проёме ближайшей к лестнице квартиры бесплотной тенью покачивалась пожилая дама. Глаза закрыты. Лицо сморщено, даже сильнее, чем могло бы по возрасту. И – неестественно большой, распухший от сильного насморка нос. Во всяком случае, о насморке я тогда подумал в первую очередь.
– Что вам угодно? – спросил я.
– Молодой человек! Молодой человек! – как заведённая повторила женщина.
– Да-да, – сказал я. – Я молодой-молодой. Чем могу помочь?
Женщина неожиданно резко распахнула дверь, выставила вперёд руки с крючковатыми пальцами и двинулась прямо на меня. Она продолжала что-то говорить, но голос исказился до неузнаваемости.
– Хфу-хм-хм-м-м, хму-хму-ф-ф-ф…
Эти звуки максимально походили на так называемую «речь», которую доносилась от женщины. Однако двигалась она неожиданно резво. А крючковатые пальцы нацелились точно мне в горло.