, синьора де Россо.
– Гм. Очаровательно. – Агата поправила очки. – Ты похожа на свою мать.
Роза улыбнулась.
– Вы помните меня?
– Люди не меняются, синьорина Роза, – откликнулась Агата. – Они просто становятся выше и толще. Возьми-ка этот ящик. Тяжеловат он для моих старых костей.
Старые кости Агаты выглядели вполне себе прочными, но Роза в целях самосохранения не стала ничего комментировать. Она последовала за аптекаршей, осторожно таща большой деревянный ящик, на который показала Агата, и прислушиваясь к зловещему позвякиванию внутри.
– Клади сюда. – Агата указала на стол с каменной столешницей, стоявший у стены, и Роза как можно аккуратнее водрузила на него ящик. – Не будь такой трусихой, дочка, он не кусается. Открывай, открывай… эх… – Рассерженная неповоротливостью Розы, Агата оттолкнула девушку и сама откинула крышку. Внутри в свете мерцающего пламени поблескивали ряды стеклянных флаконов. – Бери их парами, вот так… – Агата взяла наугад два флакона. – Перевяжи их бечевкой, а потом отдай мне. Справишься?
– Да, – ответила Роза, не совсем понимая, как ее угораздило поступить на службу к Агате, но и не желая отступать, опасаясь нового взрыва.
– Отлично. – Агата вернулась к столику у очага и взяла ступку и пестик. Она с такой силой терла их друг о друга, скребя гранит о гранит, что Роза едва сдерживалась, чтобы не заскрипеть зубами. – А пока ты это делаешь, можешь напомнить мне, как давно мы не виделись. Лет пять?
– Шесть. – Роза завязала узел на куске бечевки и отставила флаконы в сторону.
– За шесть лет так ни разу и не зашла, – заметила Агата. – Это так тебя мать учила себя вести?
– Спросите, когда увидите ее. Она теперь в Вероне, – ответила Роза. – Была работа, а потом появился мужчина. Но еще до Вероны мы какое-то время работали по отдельности.
– Неужели? – Агата внимательно взглянула на Розу. Некоторое время она молчала, прежде чем снова заговорить. – Это очень хорошо. Женщина должна уметь самостоятельно прокладывать себе дорогу в этом мире. И все же. В следующий раз, когда увидишь ее, напомни ей, что она должна мне десять флоринов и что я не виновата в том, что она не умеет жульничать, играя в басетту [1].
Роза отложила в сторону еще одну пару флаконов.
– Я люблю свою мать, синьора, но, думаю, у вас больше шансов взобраться на Монте-Пизано