Приведя в порядок свои мысли, мужчина закинул пачку в сейф, что стоял под прилавком, и направился к выходу. Выключив свет и выйдя на улицу, Джозеф закрыл двери ключом и заковылял домой. Вокруг не было ни души. Город спокойно спал, пока решались чьи-то судьбы.
Мадлен выбежала из лавки сразу после того, как отец закрыл дверь и повернулся к ней спиной. Выглянув из кабинета, она увидела на кухне свет. Мама явно была там. Девочка пробежала в другую часть дома и хотела уже зайти в свою комнату, как услышала голос отца, который вернулся. Мадлен не любила подслушивать разговоры взрослых, но в этот раз у нее не было выбора.
– Что произошло? – озадаченно спросила Марта, присаживаясь за круглый стол с чашкой ароматного зеленного чая с лепестками ромашки.
Тяжелое тело Джозефа приземлилось на соседний стул. Лицо его было неестественно бледным, а взгляд растерянным, даже взволнованным.
– Дело плохо, милая! Мистер Уайльд очень плох. Я не знаю, что это за болезнь, но кажется он умирает. Его кожа выглядит так, будто он горел в огне. – голос отца дрожал.
– О Боже, Джозеф! Я надеюсь, это не заразно? Что, если слухи о том, что именно он принес в город эту хворь, правда?
– Милая, ты серьезно? Нет, я так не думаю! Вспомни, люди умирали и до него. Просто сейчас народ нашел на кого свесить ответственность за эти смерти. Как он может заразить кого-то, если он толком не выходит из дома? К тому же на нем всегда перчатки. Уайльд приехал сюда совершенно здоровый. Да, он не хотел ни с кем общаться, прогнал всех, кто приходил познакомиться, но его кожа была в порядке. Этот человек стал таким на наших глазах. И если мы говорим про болезнь, то правильней сказать Уайльд такая же жертва. Меня волнует не это, Марта, меня волнует то, что я больше не могу ему ничем помочь! – с горечью проговорил Джозеф.
– Почему? Что это значит? – взволнованно спросила женщина.
– Мазь, которая помогает ему избавиться от приступа зуда, закончилась. Фирма обанкротилась, завод закрылся. И я нигде не могу найти ни единого тюбика, и даже ничего похожего. Во вторник он взял тюбик. Ему хватило его на четыре дня. Сейчас я отдал ему все, что осталось. Это двенадцать тюбиков…
– Какой ужас! И что делать?
– Я незнаем, милая, незнаем. – устало произнес Джозеф.
– А чем лечились те, кого мучил такой же зуд?