Выход наружу был новой пыткой. Свет резал воспаленные глаза. Каждый шаг отзывался болью во всем теле. Он был одет в ту же рваную рубаху – корявые запекшиеся пятна крови на спине и плече бурыми коростами. Крестьяне, уже кучковавшиеся у колодца, бросали на него быстрые, испуганные взгляды и тут же отводили глаза. Ни слова сочувствия. Ни намека на солидарность. Только страх – перед ним, как перед носителем беды, и перед Борисом. Алексей почувствовал себя прокаженным.
Борис уже орал у поля. Его жирная фигура на тощей кляче маячила на фоне серого неба. Он что-то кричал про ленивых тварей и скорый сбор урожая. Увидев Алексея, идущего, согнувшись, опираясь на отца, управитель злобно фыркнул.
«А, живодер! Ну что, одумался? Знаешь теперь, где твое место? В грязи! И чтоб сегодня работал как все! Никаких поблажек! Первый на полотье – последний с поля! Понял, отродье?»
Алексей молча кивнул, уставившись в землю у своих босых ног. Грязь. Всегда грязь. Она въелась в кожу, под ногти, в поры. Она была его миром. Гнев кипел внутри, но он сжал кулаки до боли в костяшках и проглотил его снова. Не сейчас. Не могу сейчас.
Работа. Бесконечная, монотонная, убивающая душу. Полотье. Стоять на коленях в холодной, липкой земле, вырывая сорняки с бесконечных грядок. Каждое движение, каждый наклон – стреляющая боль в спине. Солнце, скрывшееся за тучами, все равно давило тяжестью влажного воздуха. Пот смешивался с грязью на лице, стекал по спине, разъедая раны. Жажда становилась невыносимой, но до колодца было далеко, и пить разрешалось лишь в короткий полуденный перерыв.
Он работал, механически выдергивая сорняки, пытаясь отключить сознание. Но мысли лезли в голову, грызучие и черные. Как сюда попал? Почему? За что? Обрывки прошлой жизни – свет, тепло, чистота, свобода выбора – казались сном. Слишком ярким, чтобы быть правдой. А эта боль, эта вонь, эта грязь – вот она, реальность. Невыносимая, но единственная. Система. Слово из прошлого, из учебников истории, обрело здесь плоть и кровь, плеть и голод. Жернова, перемалывающие людей в пыль. И он – одна из песчинок.
Рядом с ним, чуть впереди, работала девушка. Он видел ее мельком вчера, в толпе. Лия. Ее движения были быстрыми, точными, но в них чувствовалась та же изнуряющая усталость, что и у всех. Темные волосы, выбившиеся из-под грязного платка, тонкая шея, напряженная спина под рваной одеждой. Она не оглядывалась, сосредоточенная на работе.