Зал «Атлантиса» гудел, как улей, полный богатых и опасных пчел. Хрустальные бокалы звенели, смех и шепот сливались с томной мелодией саксофона, а воздух был пропитан ароматами дорогих духов и интриг. Танец закончился, и Анна решила, что ей необходима передышка от странного тандема и электрического напряжения, которое возникло между ними. Поэтому, как появилась возможность, она выскользнула из его хватки, как кошка, которую слишком долго гладили против шерсти, при этом она все еще ощущая тепло ладони Дениса на своей талии. Ее черное платье с открытой спиной сверкало под светом люстр, подчеркивая изгибы фигуры, а алые губы изогнулись в насмешливой улыбке. Но внутри она была на взводе. «Черт, Вольская, что ты творишь? – думала она, поправляя прядь черных волос, упавшую на висок. – Это не танец, это минное поле».
Выйдя из уборной, куда она слиняла для того, чтобы привести свои чувства в порядок, ее глаза, острые, как лезвие, скользнули по залу, выискивая знакомые лица. Она знала: здесь, среди шелковых платьев и смокингов, прячутся не только светские львицы, но и акулы криминального мира. И Денис Соболев был самой большой из них. Высокий, в черном смокинге, он стоял у бара, небрежно опираясь на стойку, и его янтарные глаза следили за ней с хищной ленцой. Его лицо – резкие скулы, легкая щетина, губы, обещающие неприятности – было слишком идеальным, чтобы не раздражать. «Он думает, я его очередная игрушка, – пронеслось в голове Анны. – Ну, держись, мачо, я тебе устрою игру».
Денис, потягивая шампанское, не мог отвести от нее взгляд. Эта женщина была как глоток виски после сладкого ликера – резкая, обжигающая, с послевкусием, которое не отпускает. Он уже знал, что она головная боль его империи. Но это только подогревало его интерес. «Ты думаешь, можешь меня переиграть, русалка? – думал он, крутя бокал в пальцах. – Посмотрим, как долго ты продержишься». Его телохранитель Сергей, стоявший неподалеку, бросил на него предупреждающий взгляд, но Денис лишь отмахнулся. Он любил риск. А Анна была риском, от которого его кровь кипела.
Анна отошла к окну, притворяясь, что любуется ночным городом. Отражение в стекле показывало ее напряженное лицо – щеки горели, а сердце колотилось, как после пробежки. Танец с Соболевым был ошибкой. Его прикосновения, его голос, его запах – все это было слишком… слишком. Она сжала кулаки, пытаясь вернуть контроль. «Ты следователь, а не школьница на выпускном, – мысленно отругала она себя. – Соберись и делай свою работу». План ее начальства был глуп и прост: подобраться к Соболеву, выудить информацию о его следующей сделке и передать данные в отдел. Но как, черт возьми, это сделать, когда он смотрит на нее так, будто уже раздел?