Следующий пункт: связь. Алиса подошла к коммуникационной консоли. Панель была темной. Она нажала все кнопки подряд, повернула регуляторы частот. Ни гула, ни шипения эфира. Только мертвая тишина в наушниках, которые она автоматически надела. Антенна повреждена. Или передатчик. Или все вместе. Она попыталась активировать аварийный маяк. Индикатор «SOS» не загорелся. Никакой реакции. Шаттл был глух и нем. Плывущая гробница, невидимая и неслышимая для всего остального человечества.
Навигация. Это была последняя надежда, и она рухнула мгновенно. Основной звездный трекер – ошибка инициализации. Резервный – показывал хаотичный набор координат, явно не соответствующий реальности. Алиса знала примерный курс «Геликона» до катастрофы, но где именно они были? Насколько далеко унесло шаттл импульсным толчком? В каком направлении? Без работающих датчиков, без связи для получения сигналов синхронизации… Они были слепы. Затеряны в океане звезд, без карты и компаса.
Двигатели. Импульсные маневровые двигатели работали на минимальной тяге, удерживая шаттл в стабильном положении, без вращения. Запас топлива… Алиса нашла индикатор. Шкала показывала около 40%. Этого хватило бы для коррекции курса, если бы был курс. Для сближения, если бы была цель. Сейчас это был лишь способ не вращаться бесконтрольно. Гипердвигатель спасательного шаттла был рассчитан на один короткий прыжок к ближайшей безопасной точке. Но для его активации нужна была точная навигация и стабильное энергоснабжение. Ни того, ни другого. Он был мертвым грузом.
Алиса отшатнулась от консолей, прислонившись спиной к холодной переборке. Картина была ясна и ужасающе проста. «Ирида» – повреждена. Связь – мертва. Навигация – мертва. Двигатели – ограниченный ресурс без цели. Энергия – критически мало, солнечные панели бездействуют. Воздух – ограничен. Вода – ограничена. Еда – ограничена. Она – одна. В бескрайнем космосе. Без малейшей надежды на спасение.
Гробница. Слово прорезало сознание с ледяной ясностью. Это не спасательная капсула. Это гроб. Стальной саркофаг, медленно плывущий в вакууме. И она замурована в нем заживо.
Волна горя и ужаса, которую она сдерживала с момента катастрофы, наконец прорвала плотину. Она не смогла сдержать стон, который превратился в рыдание. Слезы хлынули ручьем, горячие и соленые, размывая коросты на лице. Она сползла по переборке на пол, свернувшись калачиком на холодном металле. Тело сотрясали беззвучные рыдания. Все было кончено. Все. «Геликон», ее мечта о звездах, товарищи… Марк… Все исчезло, поглощено черной пустотой. А она осталась. Зачем? Чтобы медленно умирать в этом металлическом ящике? Чтобы задохнуться, когда кончится кислород? Или умереть от жажды? Или просто сойти с ума от одиночества раньше?