«Адью, ребята! Я же говорил, что сегодня мой день!» – мысленно, уже в полёте, промолвил Максим. Он по касательной больно ударился о щебень и покатился по крутой насыпи под откос железнодорожного полотна…
Все стихло. Макс открыл глаза. Поезда уже не было видно. Он не мог сообразить, сколько прошло времени с тех пор, как так необычно, по-английски, покинул свой уютный купейный вагон. Тело немного ныло. Совсем не хотелось двигаться. Это подвешенное пограничное состояние длилось, казалось, уже целую вечность. Наконец он попытался шевельнуть рукой. Это удалось. От удара возникла боязнь двигаться. А вдруг он весь переломанный? Этот страх пересиливал все остальные желания.
–Странно, – подумал Макс,– ничего не болит, а опасение шевелиться присутствует. Понятно, что не каждый раз я десантируюсь с мчащегося поезда. Вот тебе и новые ощущения, очередной адреналин. Интересно, а много ли я не доехал до своей станции? Впрочем, какая разница!
Он продолжал лежать. В сущности, спешить было уже некуда. Места здесь дикие! Тайга, однако! И вряд ли кто-нибудь укажет ему дорогу или приютит на ночлег. Он закрыл глаза, неожиданно погрузившись в далёкие воспоминания. Этот таёжный запах леса навеял ему давние воспоминания из детства, когда он ездил в дом отдыха в летние каникулы. Те хвойные ароматы впечатались в его память. Как все было просто и беззаботно! Там было уютно, безопасно и хорошо.
А сегодня он, Максим Леонидович Проскурин, лежит затерянный, где-то в глухой тайге и совсем не чувствует впереди той бесконечности, которая была в его детстве. Скорее наоборот, время неумолимо отсчитывает минуты до некой бездны, тёмной и противной, называемой смертью.
Надвигался вечер. Жара спала, стало немного прохладно. А главное, было даже не тихо, а как-то пусто, безмолвно. Это давило на перепонки так, что загудело в голове. Сочетание запаха леса и этой звенящей тишины ввело Максима в некий транс. Он лежал на спине и безмятежно, по-детски смотрел на синее небо. Оно улыбалось.