На экране Семаргла появились чертежи башни, схемы этажей, покрытые непонятными символами, древними рунами. Навь-2, – пробормотал он. 337 метров. Обряд будет проходить там, на самом верху.
Дождь за стенами перестал быть обычным дождем, теперь вода пахла железом, гнилью, мертвечиной. Там, куда падали капли, оставались тлеющие, дымящиеся следы. Небо исчезло. Его больше не было. Только бесконечная, давящая тьма, в которой не видно ни звезд, ни луны. Казалось, что сама Ночь сошла с ума, ожила, наполнившись злыми голосами и шепотом духов.
Первая же машина, старая Волга, остановилась по взмаху руки Марины. Дверь открылась со скрипом, словно старая кость вывихнулась в суставе.
«Куда ехать надо?» —спросил водитель, медленно поворачиваясь к ним. Его глаза были абсолютно черными, без намека на белизну. Глаза мертвеца. Глаза без души.
У Даниила по спине пробежал ледяной холодок. На ВДНХ, – пробормотал он, крепче сжимая осколок в кармане.
Водитель растянул губы в жуткой улыбке, и Даниил заметил раздвоенный язык, как у змеи. Как раз туда и направляюсь… – прошипел он, и от его голоса кровь застыла в жилах.
Машина рванула с места, словно её с цепи сорвали. Дикий визг шин, запах жженой резины. Даниил посмотрел в грязное заднее стекло и обомлел. Руки водителя неестественно вытягивались, пальцы срастались в перепонки, превращаясь в подобие крыльев, а ногти превращались в когти хищной птицы. Чудовище за рулём издало звериный рык. Это не человек. Даже не оборотень. Хуже!
Это слизь Нави! – закричала Марина, ударив по приборной панели кулаком. По пластику мгновенно расползлись морозные узоры, затягивая всё вокруг в ледяную корку. Получай, погань! Вдруг из радиоприемника донесся знакомый, мерзкий голос: Милая Маруся… А помнишь, как твоя сестрёнка кричала, когда я…
Марина издала нечеловеческий вой, полный горя и ярости. Всё вокруг неё взорвалось льдом, превращая кабину машины в морозную пещеру. Замолчи, тварь!
Такси перевернулось несколько раз, выкидывая Даниила, Марину и Семаргла на разбитый асфальт. Даниил, шатаясь, поднялся на ноги, отряхивая от себя осколки стекла и пластика. От водителя осталась только черная, маслянистая лужа, источающая тошнотворный запах гнили.
Из тумана возникла огромная фигура. Мужик в кожаной куртке, с окровавленным ножом в руке, смотрел на них с нескрываемой тревогой. Эй, волки! Опять в переделку влезли? – прохрипел он, вытирая клинок об штанину.