Битва была жестокой, кровавой и беспощадной. Вороны падали на землю, извиваясь в предсмертных муках, воздух был пропитан запахом крови, палёных перьев и озона. Но тварей было слишком много. Они лезли отовсюду, словно их вызвали из самых глубин ада.
Вдруг Борисыч закричал: за мной! Надо прорываться к машине!
Они отбивались, пробиваясь сквозь легионы воронов, пока не добрались до старенького УАЗика, стоявшего неподалеку. Борисыч запрыгнул за руль, и машина, взревев мотором, рванула с места, давя воронов колёсами. Вороны преследовали их, барабаня клювами по стеклу и царапая кузов.
Держитесь крепче! – крикнул Борисыч, выжимая из машины всё, на что она была способна.
Дорога к Останкинской башне была дорогой в ад. На каждом шагу их подстерегали приспешники Кащея: упыри, вурдалаки, оборотни и прочая нечисть. Им приходилось отбиваться от них, используя всё, что было под рукой: мечи, топоры, заклинания и даже силу осколка крыла Алины.
Наконец, они добрались до башни. Зловещее сооружение возвышалось над ними, словно огромный, черный обелиск, пронзающий небо. Вокруг царила мертвая тишина, угнетающая, зловещая, лишь изредка её нарушал вой ветра и крики воронов, кружащих над башней.
У входа их ждала охрана: два огромных каменных голема, оживлённых тёмной магией Кащея. Они стояли неподвижно, словно статуи, но в их глазах горел холодный, неживой огонь.
Эту преграду просто так не пройти, без жертв не обойтись, – мрачно произнёс Семаргл, глядя на огромных стражей. Надо придумать что-то, понять, как их одолеть.
Борисыч сплюнул под ноги. Это всё хорошо, конечно. «Но без хорошего топора тут делать нечего», —сказал он, поглаживая свой топор.
Марина закрыла глаза, сосредоточившись. Я чувствую сильную магическую защиту, вокруг них… Нам надо найти способ её обойти.
Даниил смотрел на осколок крыла Алины, держа его в руке. Ещё немного, и он стал бы частью его самого. Он чувствовал неразрывную связь с ним, словно это была частица его собственной души. Я знаю, что надо делать, – сказал он, поднимая взгляд. Мы используем силу крыла, чтобы разрушить защиту големов. Только так мы сможем пройти.
В кромешной выси, всего в каких-то трёх сотнях метров от земли, ветер нёсся не просто яростно, а с какой-то звериной злобой. Представьте себе кромсающий душу ветер – словно старый, зазубренный нож, которым десятилетиями разделывали всякую мерзость. Вот таким он и ощущался, этот адский ветер – колющий, режущий, словно рисующий на коже невидимые, но ощутимые царапины. Каждый его порыв – будто отдельная, злобная атака, тщательно продуманная и выверенная. Даниил чувствовал, как ледяные тиски сжимают его лёгкие. Воздух здесь казался пустым, чужим, словно не предназначенным для обычного человеческого дыхания. И тут, словно в бреду, он заметил нечто странное и до жути пугающее – его зубы начали расти сами по себе, неестественно удлиняясь, словно само тело знало о грядущей опасности нечто такое, что ещё не успел осознать разум. То был его внутренний зверь, волк, пробуждающийся от долгой спячки, чуя неминуемую беду.