Какая разница? Юношу это совершенно не интересовало. Скорее наоборот – его перманентно помутненное, вечно убегающее от клыкастой реальности и, наконец, зацикленное лишь на самом себе сознание вполне вероятно смогло бы принять очевидную личную невнимательность по отношению к собеседнице за случайно подаренный Вселенной комплимент; и угадайте в чью бы он был сторону?
Например, Марк был бы крайне рад и вполне простому, заурядному: "Да, парень, ты сегодня нереально крут и без труда в очередной раз возьмешь свое!"
Но в настоящий, возможно даже детский восторг, вероятнее всего, наш главный, пусть местами и до ужаса второстепенный герой пришел бы от немного другой формы; например, от такой: "Быть мудаком нынче стильно. И у тебя это отлично получается! Продолжай в том же духе, в духе по-настоящему тебе родной – мертворожденной эпохи, сковывающей плечи твоего рассыпающегося в прах настоящего".
***
Они медленно продвигались сквозь кромешную темноту и мрачные кроны, наголо обритые нагрянувшей внезапно; словно весеннее обострение или осенний воинский призыв, вероломно начавшийся в этот раз уже летом; голодной зимой. Обглоданные морозом, стоявшие в первых рядах вдоль хаотичного проложенного маршрута, ведомого лишь отчаянным порывом то ли ребяческого, то ли наоборот – с натяжкой дорабатывающего свою последнюю, передпенсионную смену сердца; все новые и новые каштаны теперь оставались позади наших не случайных, но случайно оказавшихся рядом знакомых. Темно-коричневые, давно обезоруженные столбы только молча провожали их стеклянным, оцепеневшим от извечно повторяющейся трехмесячной безнадеги, взглядом.
– Им же, наверное, безумно холодно! – Внезапно громко воскликнула девушка и продолжила:
–Надо срочно что-то с этим безобразием делать…
– Интересно, что же она может сделать с такого рода, знаете ли, глобальной, достигающей почти планетарного масштаба проблемой? – в это же время про себя размышлял Марк.
***
–Вот, теперь тебе будет хоть немного теплее нас тут охранять, – прошептала она, обвязывая старый ствол своим внезапно оказавшимся максимально уместным коричневым шерстяным шарфом. Связанным, наверное, лишь для мимолетного торжества, завязанного на этом островке чистоты, подаренном извечно позабытой нами природой; в качестве театрального помоста, лишь случайно обнаруженного предками среди бескрайних промышленных океанов и впадающих в них неоновых рек и глянцевых морей.