Они виделись раз в полгода. Мансура живет в зеркальном небоскребе, томной пародии на нью-йоркские высотки. В холле охранник подозрительно смотрит на платок, но пропускает. В лифте стоит глянцевая монстера – радость акварелиста.
У сына Мансуры аутизм в легкой форме: если не знать и не наблюдать, то не заметишь, как неловко он перебирает в руках тактильные шарики, как смотрит на тебя в упор, как тяжело ему протыкать пленку отчуждения. Насиба пьет чай с лукумом, сахар отзывается горечью где-то на корне языка.
– Какие у вас прямые волосы. А тут лысина, – ровным голосом сообщает Джамиль.
И Насиба плачет. Вокруг нее вздымаются невидимые спины ящеров, бессилие въедается в морщинки у ее глаз. Джамиль смотрит на нее и раскачивается, он взволнован. Насиба знает, что он всегда говорит правду, точнее, то, что считает правдой. А может ли она быть честной, не умалчивая из вежливости детали? Может ли она говорить, что думает?
И говорит ли всю правду Юсуф? Возможно, его раздражает в ней каждая молекула, и он не смотрит ей в глаза, чтобы не разозлиться. Или так было всегда? Может быть, каждый раз, когда он говорил, что на зеркалах разводы, надо было слышать: «Я тебя ненавижу»?
Не притворяться и говорить правду – это сверхспособность, одна из самых невероятных. Джамиль – супермен этого лживого мира.
Когда Насиба с Ибрахимом возвращаются домой, Малик что-то рисует в планшете. Насиба заглядывает в ванную: белья в барабане стиральной машины нет, значит, Малик его повесил сушиться, пусть рисует тогда.
В десяти километрах от нее, на четырнадцатом этаже Мансура расчесывает волосы, скоро муж вернется с работы, надо заплести косу. Джамиль расставляет на полке маленькие игрушки из коллекции про рыбку Немо: вишневый рак в хоккейном шлеме встает первым, за ним – розовая осьминожка.
– Ты не знаешь, где моя заколка? – спрашивает Мансура.
Заколку Джамиль сломал еще утром, случайно наступив. Треснула хрупкая пластмассовая часть, и он затолкал ее под диван.
– Нет, не знаю.
Насиба стала поздно вставать, она чувствует себя простуженной и уставшей. Усталость не проходит, она даже сдала тест на ковид – отрицательно. Ибрахим просыпается раньше, ждет, пока мама встанет, чтобы позавтракать. Она открывает глаза в одиннадцать утра и насыпает им обоим сладкие хлопья в глубокие миски. Малик в школе: приходя, он почти сразу убегает к себе в комнату. Насиба становится жестче, слова тратит экономно.