Мы ненавидим всех. Преданные - страница 2

Надеюсь, что с Алонсо Сантаной она улыбается. Если нет, то зачем ей нужен такой мужчина, согласись?

(дополнено)

Я тут подсчитала… И получается, что я не праздную Рождество уже двадцать лет.

Звучит жалко, но не жалей меня, ладно? Скажу по правде, мне было грустно только первые годы, а потом как-то свыклось. Только не говори, что я многое потеряла. Ты ведь знаешь, что меня тяжело переубедить.

Двадцать раз мимо меня проезжал Санта, не оставляя мне ни одного подарка. И проедет сегодня в двадцать первый раз. Ничего страшного. Я сяду, напишу ему письмо о том, какой плохой девочкой я была, выпью вина и напоследок пожелаю его оленям дистрофии, чтобы в эту ночь они не подняли бодипозитивного деда в небо на его санях. Не слишком ли я жестока, как думаешь?

Хо-хо-хо, счастливого Рождества!1

Я не видела Эмму тринадцать лет, а кажется, будто на ней время решило притормозить. Ей уже около сорока пяти, а на ее лице нет ни одной морщинки. Разгладились даже те, которые она увезла с собой в Америку из Уэльса.

Сейчас она стоит передо мной без косметики и выглядит невероятно красивой и ухоженной. И даже если над ее лицом поработал косметолог или пластический хирург, то дайте мне их номера, я сохраню на будущее. Ибо выглядит Эмма великолепно.

Прежде выгоревшие на солнце, тусклые рыжие волосы теперь имеют более насыщенный, богатый, медный оттенок. Крупные локоны ниспадают «голливудской волной»2 на одно плечо, достигая тонкой ключицы. Стройную фигуру подчеркивает узкий пояс шелкового белого халата. Эмма – сама женственность и изящество. И смотря на нее, удивительно, но я испытываю только самые нежные чувства. Я восхищаюсь мужеством этой женщины и очень рада, что она не приковала себя цепями к бывшему мужу и решилась на побег в светлое будущее для себя и своего сына. И теперь перед моими глазами распрямив спину гордо возвышается настоящая светская львица, а не замарашка из деревни на северо-востоке Уэльса. Глядя на Эмму сейчас, я понимаю, что не должна держать на нее зла за то, что она разлучила меня с Тео. Она мать. И действовала из лучших побуждений.

По моему лицу расползается искренняя улыбка, когда мой взгляд встречается с голубыми глазами – единственным, что выдает настоящий возраст Эммы. Но радость во мне меркнет так же быстро, как и зародилась, а по телу пробегает дрожь. Взгляд Эммы настолько холоден, что мне хочется растереть плечи, чтобы согреться.