Время шло. Голос к Элис не возвращался. За каждым приемом пищи она съедала всего пару ложечек, как бы Брук ее ни уговаривала. От незаданных вопросов в теле совсем не осталось свободного места, и один пугал ее больше остальных.
Что она наделала?
Хотя она почти не ела, Брук еле успевала приносить новые кувшины со сладким соком и водой, но ни соку, ни воде не удавалось смыть вкус дыма и скорби.
Вскоре под глазами Элис залегли темно-фиолетовые круги цвета грозовых облаков. Медсестры дважды в день выводили ее на прогулки на солнце, но свет слепил глаза, и она выдерживала лишь пару минут. Снова пришла доктор Харрис и объяснила, что, если Элис не будет есть, ее станут кормить через трубочку. Элис было все равно: боль от незаданных вопросов была сильнее боли от любых трубок. Вопросы вытеснили из нее все чувства, кроме безразличия.
Как-то утром Брук вошла в палату, скрипя подошвами розовых резиновых тапочек. Глаза ее искрились, как летнее море. Она держала что-то в руках, спрятав это за спиной. Элис взглянула на нее со слабым интересом.
– Тут кое-что принесли, – улыбнулась Брук. – Это тебе. – Элис вскинула бровь. Брук изобразила барабанную дробь. – Та-да!
Она держала в руках коробку, перевязанную яркой веревочкой. Элис приподнялась и села на кровати. Ее охватило слабое любопытство.
– Нашла ее на посту утром, когда заступила на смену. Там была карточка, а на ней – твое имя. – Она положила коробку Элис на колени и подмигнула. Элис ощутила приятную тяжесть.
Она развязала бантик и открыла крышку. Внутри среди слоев папиросной бумаги лежали книги. Они лежали корешками вверх и напомнили ей цветы из маминого сада, тянувшиеся бутонами к солнцу. Она провела кончиками пальцев по тисненым буквам на корешках и ахнула, встретив знакомую надпись. Это была книга про селки, та самая, которую она взяла в библиотеке, когда пришла туда впервые. Ощутив внезапный прилив сил, Элис перевернула коробку. Книги высыпались на колени, она подхватила их, прижала их к груди. Пролистала, вдохнула запах старой бумаги и типографских чернил. Сказки о соленом море и манящих глубинах запорхали вокруг, призывая ее. Услышав, как скрипнули шлепанцы Брук по линолеуму за дверью палаты, Элис удивленно встрепенулась: она не слышала, как медсестра вышла.
Позже Брук молча прикатила столик на колесиках и установила столешницу над кроватью