Небо посветлело. Джун обошла дом сбоку и направилась к сараю, взяла садовые ножницы и корзинку и двинулась через поле к теплицам, где росли австралийские цветы-эндемики. Тихо гудели пчелы, время от времени вскрикивала сорока.
Воздух в теплице был густым и влажным. Задышалось легче. Джун направилась в самую глубину, где цвела железновия, и достала ножницы из кармана передника.
Торнфилд всегда был местом, где цветы и женщины чувствовали себя свободно. Каждой попавшей сюда женщине давался шанс освободиться от всего, что прежде обременяло ее, и расцвести полным цветом. После отъезда Клема Джун направила все силы на обустройство Торнфилда, стремясь сделать его самым живописным уголком и безмятежным пристанищем для его обитательниц. Только так она могла оправдать свое решение не завещать неуравновешенному сыну свои цветы, которые для женщин ее рода всегда были средством к существованию.
Твиг была первой цветочницей, появившейся в Торнфилде. Государство отняло у нее детей; в начале их знакомства это была не женщина, а пустая оболочка. «Каждому нужно место, которое он считал бы домом, и люди, которых он считал бы семьей», – сказала ей Джун в первый вечер их знакомства. С тех пор Твиг никогда не покидала Джун, хотя жизнь подбросила им немало испытаний. Вот и накануне она напомнила ей, что странная немая девочка, спавшая в колокольне, заслуживала такого же отношения, как и остальные женщины, трудившиеся в цветочных полях. Даже если эта девочка была дочерью Клема.
Джун понимала, что Твиг права. Но ее сковывал страх. В ее жизни были тайны, о которых она не могла рассказать. Секреты, которые лучше было не будоражить – пусть лежат себе зарытыми в земле и гниют. При одной лишь мысли, что ей придется заговорить с Элис об отце, у Джун во рту пересыхало, слова грозились обратиться в пыль, не успев слететь с языка.
Джун было незнакомо это чувство неуверенности, которое она испытывала рядом с Элис: с ней она словно ходила по тонкому льду и ощущала себя уязвимой, чувствовала, что может испортить данный девочке второй шанс. Джун привыкла руководить. Она сажала семена, и те всегда расцветали в срок. Ее жизнь управлялась циклами сева, роста и сбора урожая, она могла рассчитывать на этот ритм и порядок. Теперь же, когда жизнь замедлилась и она подумывала о том, чтобы уйти на покой, откуда ни возьмись появилась эта девочка, ребенок, и вызвала в ее душе глубокое смятение. Но стоило Джун увидеть внучку, лежавшую на больничной койке как чахнущий цветок, как она прижала руку к заболевшему сердцу и поняла, что ей еще есть что терять.