Своим же я сумела внушить подозрения, но доказательства были бы куда более весомым аргументом. Черт с ними со всеми! Семейные амулеты в надежных руках и еще послужат. Что толку себя жалеть? Светлые не только сокращали срок жизни хранительниц – это касалось и всех остальных людей.
На Мидиусе мы могли бы жить дольше и счастливее. Анри утверждал, что в первую очередь эти отвратительные существа вычерпывают радость. Боль и страх идут на втором и третьем месте.
Портал открылся передо мной настолько неожиданно, что я чуть не отшатнулась и не сбила свой круг-имитацию. Нет, все же заставила себя сделать шаг вперед.
В первый момент мало что поменялось. Я висела в пустоте. Далее услышала приближающийся гул, различала в нем отдельные голоса. Странное, непривычное для уха песенное звучание. При этом голоса спорили между собой.
Клятье! Как вышло, что я умудрилась явиться в тот момент, когда все сенаторы в сборе? Рассчитывала, что их круг умеет настраиваться сам. Я почти ничего не знаю о них. В панике колени расходились в разные стороны. Я плотно их сжала, осознав, что портальный туман рассеялся и я уже ежусь под взглядами пяти пар глаз.
Какие они все одинаковые, эти светлые воины. Только один из них довольно сильно отличался от собратьев. Если те разглядывали меня с вполне очевидными намерениями, то его лицо не выражало абсолютно ничего. Где-то глубине глаз загорались пронзительные фиолетовые огоньки и тут же гасли.
Эта игра света заворожила меня. Я не успела воспользоваться аметистом, хотя все другие камни уже отправились туда, куда я задала им маршрут.
«Нет, нет, нет, Фелиция, ну и дура же ты, как ты умудрилась сразу попасть под гипноз?» – привычка разговаривать сама с собой во мне только укреплялась с годами. Я бы разревелась, но твердо вызубрила, что любая сильная эмоция станет для них деликатесом.
– Позвольте, леди, я помогу вам?
Мне не пришлось оборачиваться, чтобы сообразить, кто вдруг оказался у меня за спиной. Я даже движение не зафиксировала. Его дыхание было прохладным, как морской бриз. И он сразу отобрал мою последнюю надежду на спасение.
– Кто же тут у нас? – так же спокойно произнес он, пока я радовалась, что еще не упала в обморок. – Молодая женщина, двадцать три года, не девственница, без брачных печатей. Особа легкого поведения?