– А, я поняла концепцию. Подарки, да? Марциал!
Девчушка со звоном повернулась к нему, топнула ногой:
– Ты знал, они дарят подарки?! Почему ты не дарил мне подарков?!
– Ну мы же так не делаем, – сказал Марциал. – Подарки накладывают обязательства. Подарки обманывают. Подарки создают ложные надежды, а ты знаешь, что надежда – это плохое чувство, иррациональное. Просто скажи, что тебе нужно, и я достану.
– А я хочу иррациональное! Хочу, чтобы надежда, чтобы ёлка и эти смешные вымершие цитрусовые…
– Мандарины, – подсказал Семён. – А что значит вымершие, я их сегодня ел…
– Мандарины, – восхищённо повторила Зиль. – Да…
Она подошла к Семёну ближе, махнула рукой, стрекоза описала вокруг них круг. Глазки её, как крохотные изумруды, посверкивали.
– На память, – объяснила Зиль и отвернулась. – Ну всё, иди.
Семён взялся за ватрушку, вопросительно посмотрел на Марциала.
– Большой! – позвал тот.
Оборотень с тоской взглянул на ватрушку, поднялся на задние лапы. Встал вровень с Семёном, опять его стремительно обнюхал. Глаза его заволокло мечтательной пеленой.
– Он давно быть, – сказал Большой Рха.
– Давно, – согласился Марциал.
– Побыть с Зиль? – Оборотень подскочил к девочке. Та махнула – мол, идите уже, – но не стала поворачиваться.
– Ну что, пойдём наверх? – Семён тяжело вздохнул, выискивая глазами тропинку в этих тропиках.
– Полетим. – Марциал сжал его руку. Крылья за его спиной замерцали, и Семён понял, что поднимается вверх. Без шума, без дрожи, они просто возносились вдоль по склону. Внизу осталась Зиль, Большой Рха, задравший голову вверх и нюхавший воздух, а они всё быстрее неслись вдоль склона, и папоротники чуть касались их ног.
Семён сообразил, что световой шарик, висевший над головой Марциала, разделился: один остался над Зиль, другой сопровождал их в полёте.
– Снег перестал выпадать в Москве триста сорок лет назад, – сказал Марциал. – Планета сильно потеплела.
Семён немного вздрогнул. Он уже сообразил, что случилось что-то очень необычное, но всё-таки не был готов по-настоящему.
Они поднялись наверх. Встали на землю. За деревьями – там, где час назад Семён видел лишь ряды сосен, – теперь поднималась угловатая громада здания из белого, и чёрного, и прозрачного материала. Стены были увиты лианами, по лианам бежали вереницы зеленоватых символов – как бегущая строка в автобусе. Круглые и овальные пятна тёплого жёлтого света разного размера проступали на стенах этого здания, и Семён догадался, что это окна.