Алиса с детства не любила сидеть за столом. Ей было очень неловко. Она напряженно, украдкой наблюдала за Фридкесом. Но рокер уже не был таким непринужденным, как на свидании, и отводил глаза, когда она пыталась поймать его взгляд. Фридкес нехотя ковырялся вилкой в салате, сухо бросал дежурные фразы или вообще молчал. В какой-то момент пауза в разговоре настолько затянулась, что Алиса решила оживить обстановку. Художница хотела что-то сказать, потом запнулась, неловко вскинула руку и случайно задела бокал. Он покачнулся и упал. Вишневый сок угрожающе растекся по дорогой жаккардовой скатерти. Алисе стало стыдно, бесконечно стыдно за себя, за свое неуклюжее тело и даже за то, что после всего этого она была все еще жива. Художница оцепенело уставилась на Фридкеса и его маму: те молча переглянулись и опустили глаза.