– Простите, что потревожил. Надо было мне просто идти своей дорогой, – неожиданно произнес биолог.
Сжав челюсти, я запретила себе плакать. Но руки, крепко стиснувшие урну, выдали все мои переживания и без слез. Разумеется, он заметил. И побелевшие костяшки. И влажные глаза. Он понимающе поглядел на меня. И от этого я тут же напряглась. Пускай наблюдает и подмечает что угодно, но не надо понимать меня лучше, чем я сама. Скорбь оставалась слабым местом, которое я не желала раскрывать перед незнакомцами.
Но неожиданно пришло спасение. Секундой ранее передо мной был мистер Уокер, пахнущий лавандой миролюбивый биолог, и вот это уже совершенно другой человек, который расправил плечи и занял оборонительную стойку, перехватив трость на манер оружия. Особенно мускулистым ученый не был. И его сдержанная сила проявлялась, лишь когда того требовала ситуация. Я потрясенно выдохнула и отступила. А затем развернулась – очевидно, эту перемену вызвало что-то позади меня.
– Том, – произнес Уокер с заметным облегчением. Глубокий и уверенный голос прозвучал непосредственно рядом со мной. Значит, когда я развернулась, биолог шагнул в мою сторону. И оказался гораздо ближе, чем я ожидала. Это был жест защиты, но от него мне не стало спокойней. Такая близкая дистанция сильно обеспокоила, словно компенсируя то, что мне не показалась достаточно нервирующей метаморфоза, произошедшая с мужчиной. – Так это ты посадил дерево для Сары Росс.
Появившийся в саду человек едва взглянул в нашу сторону, он непрерывно мелко кивал, подходя к молодому дереву акации, про которое говорил Уокер, с большим ведром воды в руках. Лицо незнакомца рассекал зловещий красный шрам, спускающийся от глаза и проходящий по диагонали через обе губы. Крупный мужчина, но он, похоже, не представлял угрозы и молча ухаживал за растениями, словно нас здесь и вовсе не было.
– Все в порядке. Он присматривает за садом. Я видел его здесь несколько раз, – сказал Уокер. Он не отодвинулся. И я тоже. Несколько шагов в сторону не ослабили бы реакцию моего тела на голос, прозвучавший чуть ли не вплотную к затылку. Биолог не прикасался ко мне и не сделал ничего, нарушающего личные границы. Так что дрожь и покалывание в спине спровоцировала я сама, а не он. Краем глаза я заметила, что он вновь оперся тростью о землю. Вернулся в образ безмятежного любителя полевых исследований. Однако это не помешало мне каталогизировать его внезапную защитную реакцию как не слишком академическую.