– Очень приятно, – пробормотала Эмили. – Простите за беспорядок… Я только вчера приехала.
– Не извиняйтесь, дорогая! – воскликнула Женевьева, грациозно входя в дом, словно переступала порог салона, а не руины. Ее взгляд скользнул по облупившимся стенам, грудам мусора, паутине без тени осуждения, лишь с легкой грустью. – Бедный старый дом. Он так долго ждал хозяина. Мы так рады, что нашелся наследник… и такой молодой, полный сил! – Она повернулась к Эмили, и ее взгляд стал изучающим, почти хищным. – Вы ведь планируете остаться? Вдохнуть в него новую жизнь?
Эмили запнулась. «Нет, я собираюсь сбежать отсюда как можно скорее» – не хотелось говорить это в лицо этим, казалось бы, доброжелательным людям.
– Я… еще не решила. Дом требует очень много работы.
– О, это несомненно! – вздохнул Пьер, его бархатный голос звучал сочувственно, но в нем слышалось что-то металлическое. – «Ла Гранж Нуар» – старинное место. Сложный характер. – Он сделал шаг вперед, его тень легла на Эмили. – Не всем он дается легко. Ваша тетя… мадемуазель Аделина… она тоже была… своеобразной. Затворницей. Не смогла найти с домом общий язык, что ли.
В его словах прозвучало нечто большее, чем констатация факта. Предостережение? Угроза?
– Мы принесли вам кое-что, чтобы скрасить первое утро, – перебила Женевьева, поднимая корзину. – Свежий хлеб от месье Бернара – он у нас печет лучший хлеб в Дордони! Сливочное масло собственного производства, домашний паштет из утки, немного сыра и бутылочку сидра. Добро пожаловать в Сен-Нуар, мадемуазель Картер!
Эмили была тронута, несмотря на внутреннюю настороженность. Запах свежего хлеба, доносящийся из-под салфетки, казался единственной нормальной вещью в этом аду.
– Спасибо большое! Это очень мило с вашей стороны.
– Пустяки! – махнула рукой Женевьева. – Мы, деревенские, держимся вместе. Особенно здесь, в Сен-Нуар. У нас тихо, спокойно, люди… особенные. Ценим покой. – Она подчеркнула последнее слово, и ее взгляд снова стал проницательным. – Вы будете в безопасности, если будете уважать наш покой и наши… традиции.
«Традиции». Слово повисло в воздухе, обрастая нездоровыми ассоциациями после ночного кошмара.
– Мы слышали, вы провели здесь ночь? – спросил Пьер, его глаза снова скользнули по тенистым углам холла. – Храбро. Для горожанки. Не напугали вас… местные звуки? Дом старый, скрипит, мыши бегают. А ветер в лесу иногда воет, как волк.