– Простите… простите… я не хотел… – всхлипывал он, оседая на сиденье. – Она была слишком сильной… а я… я просто хотел быть любимым.
Габриэль смотрел на него хмуро. – Начни сначала.
– Она… она всегда мечтала быть свободной. А я – просто муж. Сидел дома. Работы не было. Денег не было. Я злился… она рисовала, уходила, не говорила… – он закашлялся. – Она смеялась, когда я говорил о детях. Сказала, что не будет жить, как её мать.
– Ты убил её? – спросил Николо неожиданно прямо.
Мужчина вскинулся. – Нет! Боже, нет… Я её… всё равно… любил.
Габриэль смотрел, не моргая. – Она рисовала, говоришь?
– Вся комната в её рисунках. И… одна картина. Она прятала её. Заматывала, чтобы не видели. Сказала: «Никто не должен знать, что я видела это».
Они обменялись взглядами.
––
В её бывшем доме стояла тишина, будто само время замерло. Свет фонаря падал на стены, расписанные женскими руками – линии, цвета, образы. Мир, в котором она жила, был ярче, чем реальность.
– Вот здесь, – сказал бывший муж, указывая на замотанный холст у стены. – Она всегда прятала это.
Габриэль подошёл, снял ткань – медленно, почти с трепетом. И замер.
На картине, будто вырванной из кошмара, был мужчина в длинном чёрном пальто. Его лицо было скрыто тенью шляпы. В руке – нож. А за спиной – смазанные силуэты… будто бы других тел.
Цвета были размыты, но каждый мазок дышал злом. Картина будто смотрела на них.
– Я… я даже не знал, что она это видела, – пробормотал муж. – Я думал, она… просто рисует свои страхи. Но теперь я не уверен.
Габриэль отступил назад.
– Она не просто видела… Она зафиксировала это.
Николо шагнул вперёд и пробормотал:
– А знаешь, я теперь не уверен, что хочу быть детективом. Может, всё-таки в театр?
Тишина в комнате была почти осязаема.
– Он существует, – сказал Габриэль. – Тот, кто на этой картине.
Наэль шагнула ближе. – Мы должны найти его. Что бы это ни значило.
Картина смотрела. И, казалось, слушала.
Всё произошло слишком быстро. Дом был полон света, шума и разговоров, как вдруг дверь распахнулась, и в комнату ворвались полицейские.
– Всем оставаться на местах! – закричал кто-то из них.
Габриэль, Наэль, Николо и даже мужчина не успели опомниться, как уже стояли в наручниках. Их повезли в участок.
В участке их отвели в тесное помещение с решётками – так называемый «обезьянник». Минуты казались часами, пока не появился высокий седовласый мужчина лет шестидесяти. Он держался спокойно, уверенно, с лёгкой улыбкой, в которой, однако, не было ни капли наивности.