Синего – весёлого, как озорной ветер,
умеющего петь ледяным дыханием и пугать поваров в кухне до икоты.
И они ушли.
Туда, где ночь не кончается.
Где камни помнят шаги древних существ.
Где сердце говорит с тенью.
Под землёй всё стало иным.
Туннели – хрупкие, как скорлупа.
Залы – пустые.
И мертвецы…
Они не нападали.
Они стояли молча.
С глазами, полными тоски.
Эртоштук не поднимал меч.
Он подходил ближе.
Говорил почти шёпотом:
– Вы устали.
Вы долго сторожили то, что уже не нужно.
Пора отдохнуть.
И они исчезали.
Растворялись в мягком воздухе, как дым свечи.
Но были и испытания.
Ловушки, ямы,
пауки с глазами, как блюдца.
И чудеса.
Зеркала, что показывали не отражение – а мечты.
Монеты, звенящие от прикосновения доброй руки.
Камни, которые пели, если их не бояться.
Когда они вернулись,
с первыми утренними птицами,
Эртоштук был другим.
Он нёс с собой не золото.
А взгляд – уверенный.
И тишину – внутри.
Мудрость, добытую не из книг.
Его назначили командиром экспедиционного корпуса.
Золушка сказала:
– Ты знаешь подземелья лучше всех. Но главное – ты знаешь себя.
На третий день его новой службы
она вновь позвала его к себе.
На этот раз утро было ярче,
а на карте – новые метки.
– Эртоштук, – сказала она, не оборачиваясь, глядя в окно.
– В глубинах, за Чёрной Глыбой, что-то снова пробудилось.
Мертвецы. Но это уже не просто охрана…
Там спрятаны свитки. Слова древней силы.
Не ради золота. Ради защиты.
Она повернулась. В глазах – спокойная тревога.
– Ты готов снова спуститься?
Он не ответил сразу.
Но в груди у него уже звучал ответ.
Чёткий. Тёплый. Простой.
– Да.
Вглубину, гдедажетенибоятсясвета
Глаза Эртоштука вспыхнули.
Не от страха.
От узнавания.
Он знал эти земли.
Знал запах холодного камня,
тишину, которая дышит,
и трещины в стенах,
в которых прячется память.
Он родился в царстве, где не поют птицы.
Он вырос среди мёртвых.
И умел двигаться так,
чтобы даже тени не заметили.
– Я готов, – кивнул он.
– Мне понадобятся спутники.
Те, что не предадут ни в тьме, ни в огне.
Он сделал шаг вперёд и продолжил:
– Белый Великан. Он поднимает скалу, как ребёнок поднимает игрушку.
Но в душе – тишина и травы. Он не любит шум. Он лечит.
– Синий Великан. Он ступает, как снег в марте – тихо, мягко.
Но если заговорит… его голос разбудит камень. И совесть.
Он поёт, когда страшно, и страх уходит.
Золушка слушала молча.