Потерявшийся, было, на месяц Славик, снова объявился. Он был в Москве, гостил у своей тетушки, и вернулся в модных дорогих солнцезащитных очках, в фирменных кроссовках, с множеством новых столичных шуток и веселых рассказов. Конечно, он стал центром внимания. Его талант всех смешить и ставить в неловкое положение, блистал. С ним было интересно. В нем чувствовалась индивидуальность, что-то свое, отличавшее его от остальных. Казалось, он не выделяет никого из девчонок, одинаково подтрунивает над всеми, в том числе и над Надей, но все чаще они оказывались вдвоем около ее подъезда. Так получалось само собой. Поначалу Надя даже не придала этому значение, но, когда в очередной вечер он ее не проводил, она рассердилась на него, и сама удивилась своей реакции. Выходило, что он был ей не безразличен. «Но это чушь», – говорила она себе. Они никогда не встречались, и никто не мог сказать, что между ними были какие-то отношения. Когда на следующий день уже стемнело, и она собралась домой, он все также сидел и будто не замечал, что Надя встала с лавочки. Возмущение вскипело в ней, и даже не отдавая толком себе отчет, она при всех сказала.
– Славик, ты меня не проводишь? – Она сказала это сдержано, как могла непринужденнее, но тон вопроса получился не терпящим отказа.
– Да, конечно, – вскочил он, словно только и ждал этого.
В наступивших сумерках они медленно пошли под ручку к Надиному дому. Надя чувствовала себя неловко. Своим вопросом она поставила себя в такое положение, словно навязывалась ему. Но Славик словно не придал этому значения. Он был такой же, как всегда, и никак не отреагировал на ее нелепость. Надя успокоилась и, подойдя к подъезду, уже сама не принимала всерьез свою опрометчивую настойчивость. Наступил момент прощаться. Уже совсем стемнело, а родители ругались, когда она задерживалась.
И вдруг он взял ее за руку и притянул к себе. Надя не ожидала, и первой реакцией было оттолкнуть его. Но она этого не сделала.
Домой она пришла все-таки поздно, и мама ее отругала. В ту ночь Надя толком не спала. На губах остался вкус Славиного поцелуя, и была в нем незаконченность. Так внезапно начавшийся и неожиданно оборвавшийся, он требовал продолжения. Надя старалась уснуть, но закрывая глаза, видела перед собой Славу. Он целовал ее. Губы хотели ответить, но ловили только пустоту. Ночь выдалась душной, перед дождем. В открытое окно не поступал воздух. Надя ворочалась. Легкая ткань ночной рубашки была жаркая и Надя с раздражением сняла ее, оставшись совсем голой. Телу стало немного легче, но дышать было все же трудно. Все в доме спали, в открытое окно изредка доносились звуки проезжающих невдалеке машин по трассе, обрывки разговоров полуночных парочек. Надя была в полузабытьи. Образ Славы, ощущение его поцелуя, смешивался с образом Андрюши и его нежных ласк. В ее видении с ней был незнакомый мальчик. Он был сильный, настойчивый, нежный. Это был вроде Андрюша, но старше, опытнее и смелее.