Эта война была не обычным сражением за территорию или богатство. Махабхарата описывает конфликт между двоюродными братьями за императорский трон – битву, в которую оказались втянуты все существующие династии и народы. Арджуна стоял между двумя армиями в войне за справедливость – его семья была обманом лишена царства и изгнана. Право требовало восстановления порядка. Но его врагами были люди, которые научили его держать лук, растили и окружали заботой, которых он любил. Как поднять оружие против своего учителя и родного деда?
Арджуна столкнулся с противоречием своих ролей. Долг война требовал сражения за справедливость. Мудрец запрещал губить столько жизней. А его родственные узы не позволяли проливать кровь семьи. «Какое счастье могу я испытать от правлением царством, полученным такой ценой? Уж лучше мне стать отшельником и вечно скитаться в лесах, чем своей рукой совершить столько греха».
Впервые в жизни великий лучник столкнулся с проблемой, которую нельзя было решить мастерством или силой. Его руки ослабели, божественный лук Гхандива упал на землю, а сознание помутилось. Он рухнул в колесницу и произнес слова, которые эхом отзываются в сердце каждого, кто когда-либо чувствовал себя растерянным перед лицом жизни: «Я отказываюсь сражаться».
В момент полного отчаяния к нему обратился его лучший друг Кришна, который исполнял роль возничего Арджуны. Их диалог лег в основу священного текста Бхагавад-гита, в котором и по сей день люди разных верований черпают духовную мудрось. В беседе с Кришной Арджуна получил не сладкое утешение, не мудрый совет, а глубокое откровение. Он понял, что вся его боль рождается от одной иллюзии – мысли «я действую, я несу ответственность, я выбираю».
Когда человек понимает себя как инструмент высшего замысла, когда личные амбиции растворяются в служении истине, действие перестает быть бременем и становится освобождением. Тогда воин сражается не потому, что жаждет победы, а потому, что таково его место в божественной игре. Врач лечит не ради славы, а как проводник исцеляющей силы. Родители воспитывают детей не из собственных желаний, а как хранители доверенной им души. В этом состоянии исчезает мучительный выбор между противоречивыми обязанностями. Остается только одно – действовать в соответствии со своей истинной природой, доверившись тому, что превышает понимание ума, но открыто сердцу.