– Временно!
Александр Иванович кивнул, мол, временно, так временно, не очень-то и собирался задерживаться тут.
Зажигалась зеленая лампочка, он кивал и очередной клиент проходил. А еще через часок до него, наконец, дошел простой вопрос:
– А в кого, сам-то превращусь когда пройду?
В это время вернулся Петр и не дал разыграться простору фантазий:
– Ну, слава Господу нашему, дошло-таки, – проворчал он и перекрестился, – понял, зачем стоял. Если понял, думай, крепко думай, а пока ступай.
Он провел Александра Ивановича по темному коридору. Открыл дверь и осторожно вытолкнул. Куренков оказался в поле, заросшем сорняком и пошел по узкой тропинке.
– Думай, крепко думай! – услышал в спину.
Дверь захлопнулась.
Шел долго. Хотелось, но не думалось.
Пришла ночь, и капитан в неё провалился.
Утро оказалось пасмурным. Глаза не хотелось открывать. Грохот дивана, который складывали каждое утро в 6:30 соседи с четвертого этажа, разбудил окончательно.
Потом был долгий день. Текучка. Рутина. Писанина отчетов, докладных, планов оперативной работы и прочая канитель.
Весь день щемило сердце. То колотилось и скакало, будто бес на сковородке. То замирало, как рысь перед прыжком. Скребло когтями, оттого, должно быть, и болело. Капитан принимал таблетки, назначенные врачом – не помогало. После работы, знакомые патрульные на уазике подбросили до дома. Тяжело поднялся на свой третий этаж. По инерции переоделся. Форму повесил на вешалку в шкаф. Сделал яичницу с луком. Съел с ржаным хлебом. Обычно, такой ужин был в радость, но не в этот вечер. Голова кружилась. Сердце болело. Принял очередную таблетку. Лег спать.
Вспомнил про сон. Спросил себя: «А что делать-то? О чем думать?».
Долго ворочался. Ничего не придумывалось. Пытался глубоко и ровно дышать. Не помогало. Измаялся, всё-таки задремал. Снилось, будто лежит в больнице. Соседи в палате посапывают. Тепло. Ветерок простыни колышет. Глянул, а дверь приоткрыта. Должно быть, сквозняком. Встал тихонько, самого качает от слабости, пошел закрыть. А с той стороны в коридоре малыш стоит, лет четырех. В длинной, ниже колен, белой ночной рубашке, а на ногах сандалики. Улыбается.
Улыбнулся и Куренков. Спросил:
– Ты чего не спишь, миленький?
А тот плечами пожимает, молчит и грустно улыбается.
– Отправляйся, спать. Утро скоро. Не выспишься.