Деми всегда оказывался недостаточно расторопным для того, чтобы успевать прощаться с родными. И в этот раз за него всё решили. Он взобрался на холм, остановился и упал на колени. Деймос никогда не был сильным, и теперь Деми сдавался слабости. Он не мог оторвать глаз от пустой улицы, нескольких кричащих фигур и той двери, в которую они пытались пробраться. Деми заметил, как два крупных тела и ещё меньше в беспомощном страхе бились под обвалившимся потолком. Над крыльцом надломились балки. Клумбы сгорели, и прах цветов развеялся по ветру.
Его дом пожирало пламя. Что-то в груди Деми завыло, но не из-за маленькой кухни, скромной гостиной и пары спален. Огонь наслаждался смертью Беннетов. Нет, не он, а те люди, что его развели. Не стало Галли, Гвен, Бена. Его дома. Места, в которое он хотел бы вернуться.
Кто-то кричал, другой отвечал ему воплем, некто засел в углу и принялся надрываться в рыданиях, оплакивая собственную жизнь. Никому не было дела до Беннетов. Они оказались почитаемы до тех пор, пока от их умов была польза. Но опалённые головы больше не могли заведовать лабораторией. Ни пожарных машин, ни дождя; одно лишь предательство. Ньюэра избавилась от тех, кто действовал на благо людей. В День вакцинации Беннеты столкнулись с карой за то, что однажды спасли человечество. Создатели вакцины сохранили жизнь сорнякам, занимавшим место благородных цветов планеты. Беннеты позволили выжить тем, кто день ото дня вредил Ньюэре. И она не стерпела. А в собственной беде люди о них даже не вспомнили.
Нутро извивалось бесноватым пламенем. Глаза жгло. Он никак не мог понять, в чём просчитался. Деймос всё потерял. Снова. Груз после смерти мамы увеличился вдвое. Его грудь зашлась кашлем, а влажные капли с лилий пропитали кожу ядом. У него не было сил ни подняться, ни открыть глаз. Тело безвольно рухнуло на траву. В бреду ему показалось, что он чувствует запах горелой плоти и палёных волос. Так с ним прощались Беннеты.
Он смотрел на огонь и видел, как умирает Деми Беннет.
– Гражданский чист?
– Возможно. Нет признаков.
Голоса шуршали над ним, но Деми не хотел просыпаться. Он чувствовал, как паучьи лилии сминались на его груди при каждом коротком вдохе. Галли их так и не получил.
– Проверь, дышит ли он.
– Я не стану к нему прикасаться. – Холодная интонация женщины до того резко сменилась неприязнью, что Деми едва сдержал улыбку. Ему хотелось расхохотаться, чтобы все поняли, что с Деми Беннетом покончено. Он не смог выбраться из огня. Деми окончательно тронулся умом, раз из его глотки рвался бездумный смех. Но теперь он в самом деле был счастлив. – Мария может платить мне сколько угодно, но всё равно моя жизнь будет дороже. Если я принесу это к посту, меня не пустят домой.