Боже, ресницы. Длинные. Невероятно длинные. Густые, как крылья бабочки. Черные-черные. Они отбрасывали легкую тень на его скулы, когда он смотрел вниз, и сейчас, когда он смотрел на меня, они казались бархатной рамой для этих пронзительных, недетских глаз. Они делали его взгляд одновременно невыносимо красивым и невыносимо закрытым. Как шифр. Как карта с закодированным маршрутом к сокровищу, которое, быть может, уже не существует.
И губы. Я не сразу заметила их, завороженная глазами. Но когда заметила… Пухлые. Явно пухлые, с четким, будто выточенным контуром. Бледно-розовые. Почти бесцветные на его смугловатой коже, выгоревшей на морском ветру. Как лепестки чайной розы, чуть тронутые утренней прохладой. Совершенно не вяжущиеся с его жесткой, сбитой фигурой и этим стальным взглядом. Контраст, который сводил с ума. В них была какая-то детская незащищенность, которую он, казалось, ненавидел. Он сжал их на мгновение, когда встретился со мной взглядом, и тонкая вертикальная складочка легла между его бровей. Раздражение? Недовольство помехой?
– Садитесь, – произнес он глухо. Голос был ниже, чем я ожидала. Не бас, но плотный, с легкой хрипотцой, будто простуженный морским ветром. Он махнул рукой в сторону свободного стула, не глядя, и снова уткнулся в свой блокнот. Невежливо. Грубо даже. Но в этом жесте была такая сосредоточенная отрешенность, что обижаться не приходилось. Он был здесь, но его мысли были там. В координатах. В глубинах. В мире линий и цифр, где все подчинялось логике, а не хаосу человеческих чувств.
Я села. Молча. Сжимая в руках сумку, как спасательный круг. Он не представлялся. Я не спросила. Молчание висело между нами, плотное, как тот портовый туман. Его пальцы – я не могла оторвать от них взгляд – продолжали свою работу. Крепкие пальцы. Не длинные, но сильные, с широкими ногтевыми пластинами, коротко подстриженными. На костяшках – ссадины, заживающие царапины, следы работы, не кабинетной. И чернила. Сине-черные пятна. На указательном пальце правой руки – большое, размазанное. На мизинце левой – маленькое, аккуратное, как клякса. Они были повсюду: на кончиках пальцев, под ногтями, даже на запястье, выглядывающем из-под рукава куртки. Следы его стихии. Его войны с бумагой и морем. Они казались такими… живыми. Такими