– Просто хочу сказать, что госпожа Евадне ушла отсюда не с пустыми руками. И если вы попытаетесь сделать ей хоть что-то, то я вам не завидую. Сами знаете: моё проклятие куда сильнее, чем купленное в какой-нибудь подворотне почти за бесценок. И благодарите Пресвятого Сальваторе за милость вашей супруги. Иначе лежали бы уже, захлёбываясь кровью и испуская дух. И я вовсе не пугаю вас. Так, даю напутствие.
Лабарр так и стоял какое-то время, переваривая сказанное прескверным. Не верить ему причин не было. И, окончательно оставшись ни с чем, аристократ молча ушёл. Стиснув зубы и кулаки, он покинул Чайный Дом, а Антал смотрел ему вслед.
Посидев ещё какое-то время, Бонхомме тоже встал и вышел на крыльцо. Он выудил из кармана папиросу, закурив.
Осенью стояла особенная атмосфера. Закат, напоследок разбросав красные лучи по земле, почти исчез за горизонтом. А ветер заметно похолодел, забираясь под одежду и лаская кожу. Антал любил это время года. И, выпуская из лёгких едкий дым, поистине наслаждался тишиной и приятной прохладой.
Здесь, в маленькой провинции, окружённой лесом, было спокойно. Название у неё было простое – Домна. Тут имелось всего два десятка домов, пара торговых лавок и Чайный Дом, стоящий прямо на выезде, у дороги. Тут Антал проводил много времени, перепробовал весь чай, что имелся, и успел приглядеться к местным. А они – к нему. Мало кто осмеливался заговорить или подсесть вот так просто, как это сделал Лабарр. Никто не докучал ему. И Антал в свою очередь старался жить так, чтобы его не замечали.
Опираясь плечом на деревянный косяк, Бонхомме вновь бросил взгляд в ту сторону, куда ушёл аристократ. Он прибыл сюда пешком, шёл от самой столицы, лишь бы отыскать того, кто ему поможет. А в итоге ушёл ни с чем. Жадный баран! А ведь, если бы он не поскупился на хорошее проклятие, то Евадне Реверди так и не пришла бы в себя. Она бы так и молчала о его преступлениях, забыв прошлую жизнь. Забыв саму себя.
Проклятия бывают разными, но есть в них нечто общее – зло. Антал, несомненно, отлично в этом разбирался, но сам не проклинал никого уже очень давно. Какую бы награду ни предлагали, он отказывал. И даже не назначал цену за то, чтобы проклятие снять. А если люди желали его отблагодарить, то не отказывал.
Так или иначе, зарабатывал на жизнь он другим – ювелирным делом. Мастерил украшениям и амулеты. Частенько отнюдь непростые.