– Господин Бонхомме, мне было велено доставить вас во дворец.
– Да ты что! – съязвил Антал в ответ. – А я и не понял!
Гонец засеменил по вымощенной камнем дорожке, направляясь к внушительным дверям. Вдвоём они поднялись по гладким гранитным ступеням, оказавшись прямо перед входом. Мальчик громко постучал. Долго ждать ответа не пришлось. И стоило дверям с жалобным скрипом отвориться, гонец тут же отпустил руку Антала, по всей видимости решив, что миссия его выполнена. Альва тут же ушёл куда-то вглубь дворца, оставив гостя на пороге. А Антал так и замер на месте, осматриваясь. Внутри было прохладно. Полумрак разгоняли горящие свечи – тут и там глаз натыкался на вычурные канделябры. Под ногами – начищенный до блеска тёмный мрамор. Антал без труда мог разглядеть в нём своё отражение. На стенах красовались огромные картины в золотых рамках с искусной резьбой. Среди пейзажей и портретов удалось разглядеть и написанные на холстах события прошлого, а ещё лик божества, которому, несомненно, правящая семья и добрая половина Эрхейса поклонялись. Поклонялся ему и Антал.
Бонхомме вдруг осознал, что все окна были плотно зашторены. По крайней мере на первом этаже. Внезапно со стороны донёсся натужный вдох. К Анталу вдруг сделал шаг появившийся откуда-то дворецкий. Казалось, тот всё это время был рядом, ведь шагов совершенно не было слышно. При этом присутствие его ничто не выдавало. И только он приблизился, как глаза Антала широко распахнулись от изумления. По спине тут же побежали мурашки.
– Добрый вечер, господин! Вижу, вы совсем один! Я должен вас сопроводить! Чай подать и услужить!
Говорил мужчина с трудом – дыхание его сбивалось, и голос то и дело норовил осипнуть. Однако он продолжал изрекать рифмы и даже старался напевать! Но не столько стихи в простой разговорной речи удивили Антала, сколько внешний вид дворецкого. Голова его была вывернута в обратную сторону, а шея, несомненно, сломана. То есть стоял мужчина к гостю спиной, но при этом смотрел на него прямо. Выглядел он, однако, идеально: на приталенном тёмном сюртуке не было ни пылинки, на руках – ослепительно белые перчатки, а ноги обуты в начищенные туфли. Стоял он ровно, держа руки по швам. А вот лицо выражало целый спектр противоречивых эмоций. Казалось, несчастный дворецкий изо всех сил пытался улыбаться, но уголки губ нещадно тянулись вниз, а в широко распахнутых, бегающих туда-сюда глазах застыл страх. Улыбаясь, дворецкий скрипел зубами, как от страшной боли. Антал не сомневался – ему действительно было больно. Но тот не смел жаловаться и очень старался изображать абсолютное спокойствие.