Он вмиг останавливается. Начинает переживать, и я усиливаю эмоцию.
Теперь он будет думать, что внутри происходит что-то страшное.
Я усиливаю воздействие. У этого парня вряд ли будет доступ в каюту, но он сможет найти того, кто откроет. И я очень надеюсь, что это будет не адмирал.
Кажется, Рем выглядел очень занятым, когда уходил. Надеюсь, у адмирала перед взлетом слишком много дел, чтобы обращать внимание на свой «трофей».
Барсиец за дверью оказывается растревожен не на шутку. Он уходит и зовет ту компанию сплетников. Теперь я уже воздействую силой ритма на каждого из них. Вместе они быстро накручивают себя, делясь эмоциями. Толпу в этом плане только сначала трудно убедить, потом они уже сами с легкостью накручивают друг друга.
И когда двое из них уходят на поиски того, кто может открыть каюту адмирала, я работаю на тех четырех, кто остался. Довожу их до состояния, словно они стоят на колючих шипах.
Но когда я вижу сознание того, кого они приводят, стучу кулаком по кровати.
Адмирал!
Рем, у тебя что, других дел нет?
Ладно, придется играть.
Я ложусь на пол в неестественной позе, словно потеряла сознание, закрываю глаза и начинаю работать с собой. На себя я тоже умею воздействовать свой же силой.
Ввожу себя в некое подобие транса, чтобы было не отличить, в сознании я или нет. Дыхание замедляется, пульс становится менее частым.
Отлично.
Фух, такие усилия я прилагала только на одном слушании родителей. Не хочу повтора. Потом откаты тяжелые, особенно учитывая, что я недавно исчерпала себя и лишь немного восстановилась.
Дверь каюты открывается, и сразу Рем приседает рядом. Трогает лоб, потом шею и тут же берет на руки.
– Хойл, готовь восстанавливающую капсулу. К тебе едет пациентка, – говорит он в коммуникатор.
Я немного удивлена от того, как бережно он меня держит и как переживает без воздействия силы. Сейчас его щиты впервые после нашей встречи опущены, и я могу почувствовать его эмоции.
Я читаю лишь поверхностные из них и тут же выныриваю из его сознания, понимая, что сейчас распереживаюсь и собьюсь.
Дело в том, что Рем искренне за меня переживает. А еще испытывает… нежность.
Да что за бред? Быть такого не может.
Даже в капсулу Рем кладет меня так бережно, словно я сделана из хрупкого стекла.
– Головой отвечаешь, – говорит он кому-то.
– Есть, адмирал.