Этот комичный пример вскрывает фундаментальное правило: прежде чем вступать в спор, стороны должны точно договориться, о чём конкретно они спорят. Что именно является тем самым «Марсом», той самой «книгой» в нашем конфликте? Это раздел имущества? Или это чувство уважения, которое, как кажется одной из сторон, было ущемлено? Это условия нового контракта? Или это страх потерять контроль над ситуацией? Пока предмет спора не назван, не определён и не принят всеми участниками, любые аргументы будут лететь в пустоту. Дискуссия неизбежно выродится в бессодержательное словесное препирательство, где каждый ведёт свой собственный монолог.
Итак, прежде чем мы двинемся дальше и начнём строить алгоритм решения, давайте закрепим три кита, на которых держится истинная природа спора. Во-первых, конфликт – это не столкновение плохих людей, а пересечение их задач. Во-вторых, за воинственными позициями всегда скрываются подлинные мирные интересы, которые часто совместимы. И в-третьих, любой осмысленный спор возможен лишь при наличии чёткого, единого для всех предмета разногласий. Осознав эти три принципа, мы уже сделали первый и самый важный шаг на пути от эмоциональной борьбы к разумному решению.
Если бы наш мозг был автомобилем, за рулём постоянно боролись бы два водителя. Один – хладнокровный, рассудительный профессионал, сидящий в удобном кресле и сверяющийся с картой. Это наша префронтальная кора – центр логики, планирования и самоконтроля. Второй водитель – импульсивный, вспыльчивый гонщик, который жмёт на газ при малейшем раздражении и готов в любой момент свернуть с дороги, чтобы погнаться за обидчиком. Это наша лимбическая система, древний эмоциональный центр, доставшийся нам в наследство от далёких предков. В спокойной обстановке они работают в паре, но как только на горизонте появляется конфликт, второй водитель отталкивает первого и захватывает управление. Этот феномен, известный в нейробиологии как «захват миндалины», и есть та самая ловушка эмоций, в которую мы попадаем снова и снова.
Наш древний мозг создан в мире, где угрозы были физическими и требовали мгновенной реакции: бей, беги или замри. Миндалевидное тело, наш внутренний датчик тревоги, до сих пор не научилось отличать саблезубого тигра от саркастического замечания коллеги на совещании. Для него любая угроза – это сигнал к мобилизации. Оно выбрасывает в кровь коктейль из адреналина и кортизола, отключая при этом доступ к «медленной» и энергозатратной префронтальной коре. Проще говоря, в момент конфликта наш мозг решает, что сейчас не время думать – сейчас время выживать.