Запавшие щёки, выбритый подбородок, на котором видны мелкие порезы, взлохмаченные волосы. Как же он брился? Все зеркала в доме занавешены плотной тканью. Клетчатая рубашка с растёгнутым воротом и косо свисавший со спинки стула пиджак. Стиснув зубы, я с трудом отвела взгляд от отчима.
– Георгий, ты уж держись, – подал голос муж тётки Дарьи, дядька Коля. – Живым живое…
– Помолчи уж! – шикнула на него супруга. – Хорошая была женщина, порядочная, добрая. Жаль, мало пожила. Сколько Марьянке-то было, когда ты Людку замуж взял, а, Георгий?
Щека отчима дёрнулась, а я тут же произнесла про себя: «Одиннадцать».
– В пятом классе училась, – хрипло ответил он.
Надо же, помнит.
– Получается, всего шесть годочков вместе прожили? Ох-хо-хонюшки… Мы-то вон пятый десяток с Колькой живём…
– Не живём, а маемся! – пьяно хихикнул дядька Коля и тут же получил ощутимый тычок в бок.
– Мается он! Только гляньте на него – страдалец!
Поминки шли своим чередом. Свеча перед портретом матери почти догорела, и я взяла другую из тех, что принесли из церкви.
– А Веркины родичи были на похоронах, не видели? – спросила молодая женщина с рыжей завитой шевелюрой. Кажется, она работала вместе с матерью и фамилия её была Розова. Да, точно, Розова. А имя – Лилия. Лилия Розова – как цветочная клумба, смеялась мать.
– Не, не видала… – тут же отозвалась тётка Дарья.
Обернувшись, я заметила, как женщины многозначительно переглянулись. Оно и понятно. Могу представить, что говорят обо мне в городе: бумеранг прилетел или божье наказание. А я так думаю, всем нам рано или поздно прилетит, и за что – найдётся.
Я столько раз клялась, что не имею никакого отношения к исчезновению Веры, что сама стала сомневаться в этом.
– Ну что, пойдём мы, наверное, – вздохнула тётка Дарья. – Марьянка, помочь тебе со стола убрать?
– Оставь! Сам уберу! – окинув всех мрачным взглядом, заявил Георгий.
– И то верно, посиди ещё… помяни…
– Останьтесь ещё, тётя Даша! – попросила я.
Она посмотрела на меня с жалостью, но кивнула.
– Не уходи, побудь со мною… – вдруг затянула Лилия, подперев кулаком острый подбородок. Дядька Коля заблеял, подпевая ей, и потянулся за бутылкой.
– Ну, началось, – хмыкнула тётка Дарья. – Перебрала малёха Лилька-то. Пойдём на улицу, продышишься! – велела она и, выбравшись из-за стола, подхватила Лилию под руки. Та икнула, расплакалась, но пошла за ней.