Сполоснувшись, я простирнула нижнее бельё и забрала его с собой, чтобы развесить на спинке кровати. На цыпочках вышла из ванной и остановилась в коридоре, прислушиваясь к тому, что происходит за стенкой. Дверь в большую комнату оказалась прикрытой, свет не горел. Я пришла на кухню, чтобы попить, включила свет и обнаружила на столе коробку конфет «Коркунов» и торт «Персидская ночь». Рядом стояла тарелка с нарезанным сыром и колбасой, а на плите – прикрытая крышкой сковорода.
– Ну надо же, – хмыкнула я, разглядывая две толстые свиные отбивные.
Получается, Георгий приготовил праздничный ужин и ждал меня. И в магазин за конфетами и тортом сходил, пока я с тёткой Дарьей селёдкой под самогон угощалась.
Наверное, мне должно было быть стыдно за то, что я его «кинула», но стыдно не было. Было тоскливо, и к Георгию это не имело ровным счётом никакого отношения.
Утолив жажду, я на ощупь вернулась в комнату и юркнула под одеяло. Только закрыла глаза, как в коридоре заскрипели половицы. Я замерла, потом высунула голову и прищурилась, едва различая в потёмках очертания предметов.
Хлопнула входная дверь. Некоторое время я лежала, но потом всё же слезла с кровати и подошла к двери. Приоткрыв её, высунулась в коридор. Мой нос тут же уловил табачный запах. Георгий курил на крыльце. Я постояла немного, поджимая поочерёдно замёрзшие ноги, а потом вернулась в кровать и укуталась в одеяло, словно в кокон.
«На новом месте приснись жених невесте…» – пробормотала я. Этому, кстати, меня научила Верка. Она вообще верила во всякие заговоры и шепотки. А может, не верила, а только делала вид, но я частенько замечала за ней эту особенность: то пальцы скрестит за спиной, то дулю сложит, то пробормочет что-то вроде: «Пусть во сне и наяву будет так, как я хочу!» Как-то я заметила у неё амулет в виде лошадиной головы на простой верёвке. Страшненький, надо сказать, и совсем не похожий на украшение. Вера носила его на запястье левой руки, там, где обычно носят красную шерстяную нитку на счастье, и время от времени поглаживала кривоватую лошадиную морду. И лицо у неё при этом становилось задумчивым и напряжённым.
Вера, Вера… что же такого ты себе нагадала-наворожила, что сгинула с лица земли без следа?
Она была красивой, наша Верка. Я говорю «была» вовсе не потому, что уверена в её смерти, а потому, что не видела её с того самого вечера. Люди ведь меняются и за более короткий срок. Впрочем, кого я обманываю? Поверить в то, что она сбежала и живёт где-то обычной жизнью, было невозможно. К побегу готовятся, откладывают деньги и придумывают какой-то план. А какая причина могла быть у неё для побега?