От сильного волнения Образцова укусила нижнюю губу, но скривилась она не от боли, а от злости на врача, который лез не в свое дело.
– Подумайте о своем муже, с его сердцем ему нужны только положительные эмоции… Можете сказать ему, что знаете, кто мог взять статуэтку.
– Кто мог взять?
– Не знаю. Что-нибудь придумайте. Объяснитесь с мужем, пока не подъехала полиция. Объяснитесь, успокойте его, а подъедет полиция, скажите, что ошиблись, что статуэтка нашлась в другом месте. А я скажу, что у вас была достаточно уважительная причина для такой ошибки.
– А отпечатки пальчиков точно есть? – обреченно спросила Образцова, продолжая кусать губы.
– И на ларчике, и на крышке от него, – локтем закрывая дверь шкафа, кивнул Холмский.
Ларчик Образцова держала в руках, могла стереть отпечатки, а крышку надо бы сберечь. На случай, если женщина не осознает всю глубину своего падения.
– А что мне оставалось делать? Жора чем старей, тем жадней, раньше я как-то терпела, а сейчас просто невыносимо!..
– Время идет.
– Ну хорошо, ваша взяла!.. Я позвоню… – Образцова запнулась.
– Сейчас лето, перчатки на руках могут вызвать подозрение. Я так думаю, ваш сообщник надел спецовку.
– И вошел в роль, дверь вынес, придурок… – подтвердила женщина. Она нервничала, спешила. – Я пойду?
Образцова смогла объясниться с мужем и успокоить его. И сообщнику успела позвонить, а когда подъехала полиция, заявила об ошибке. Похититель действительно страдал малодушием, получив возможность исправить ошибку без катастрофических для себя последствий, он доставил статуэтку на дом со скоростью развозчика пиццы.
4
Ночь, как обычно, прошла, как линия жизни на медицинском мониторе – сплошные всплески и никакого затишья. Стабильное бурление жизни. Усталости Холмский не чувствовал. Обошлось без летальных исходов, из криминала только случай с гражданкой Образцовой. Словом, он мог с легкой душой вернуться домой, привести в порядок дела, напариться в баньке и принять на грудь законную норму. А завтра приедет старший сын с женой и детьми, да и в любом случае в день перед сменой – сухой закон.
– Я вас вчера ждала, гражданин Холмский!
Парфентьева хмурила брови, изображая неприступную крепость, непонятно только, кто собирался ее брать.
– В следующий раз позвоните на «сто три», объявите приступ аппендицита. Я поверю. Приеду. И вырежу. Не дожидаясь перитонита.