– Но ты-то не одна спала.
Мама всё понимала. Конечно, Инессе было обидно. Давид спал вместе с родителями, а она совсем одна. Ещё и подростковый возраст. Когда уже хочешь казаться взрослой, а сама ещё остаёшься ребёнком. Амалия стала подмечать, что из самостоятельной девушки, начинающей строить глазки парням, за последнее время дочка словно откатилась немного назад по пути ко взрослой жизни. Самым ярким проявлением тревожности было добавление в плейлист детских песен из диснеевских мультиков. Амалия расценивала это как потребность в безопасности. Как в детстве.
– Сегодня хотя бы немного приберём в твоей комнате, и я останусь с тобой на эту ночь.
В этот момент раздался писк из ванной. Достирала машинка.
– Пиии-пиии-пии, – стиралка раздражающе звала маму.
– Давай собирай. Я вернусь.
Когда мама вышла, Инесса продолжила собирать бисер. Рядом с собой она уже всё пособирала. Она полезла под кровать своего брата. Несмотря на солнечный день, там было как-то подозрительно темно. Наверное, в этот момент тучка закрыла собой солнце. Заползая всё глубже, Инесса боковым зрением увидела, как у плинтуса сверкнули два красных огонька, словно пара злобных глаза. Она дёрнулась, от испуга прижала руку к груди. Это были всего лишь две красных бисерины. Инессе стало стыдно за то, что она испугалась непонятно чего. Она зажмурила глаза и потёрла их пальцами. А когда открыла снова, бисерины исчезли.
– Пии-пии, – стиралка оповестила, что очередная мойка запущена.
На лавочке перед подъездом сидели бабушки. Как обычно, обсуждали международную повестку с элементами собственного опыта, примеряемого на мировых лидеров.
– Вчера смотрела, как Путин с Байденом встречался. Какой он старый! – вздыхала бабушка в красном халате.
– Кто? Путин?
– Да какой там. Байден! Он еле ногами двигает. Даже не стал совместную пресс-конференцию давать, чтоб на фоне Путина совсем развалиной не казаться. У него, наверное, почки слабые. Очень уж он плохо выглядит. У меня зять… ну, муж сестры, так же выглядел. Потом умер через полгода – почки совсем отказали. Надо было в диализный центр ездить, а он же о себе не думал. И умер ещё не такой уж и старый был, три года на пенсии успел только пожить. В шестьдесят три умер, Царства ему Небесного.
– А теперь же пенсионный возраст подняли. Мужики вообще в шестьдесят пять будут выходить. Получается, и не дожил бы.