– Мам, ты издеваешься?
– Ты получила два высших образования, чтобы верить в эту чепуху? – буркнул Вадим. – После вскрытия даже ты не факт что выживешь.
Но мать не слушала. Она смотрела в стену, будто видела её насквозь. Потом прошептала:
– Я чувствую, она ждёт. И не всем делают вскрытие. Ей не делали, я точно знаю.
Елена рассказывала детям о бабушке немного, но всегда – с любовью и теплотой. Её фотография висела на видном месте и будто встречала каждого, кто входил в зал.
Все подумали, что мама сейчас засмеётся. Но она не смеялась. Говорила спокойно, без эмоций. Это было даже страшнее, чем если бы она закричала.
Вадим тяжело вздохнул.
– У беды одно мочало… – пробормотал он. И пошёл надевать куртку.
Варя с удивлением смотрела на суету родителей, но ей тоже стало интересно. Кирилл лишь хлопал глазами и пытался понять, когда взрослые перестанут шутить.
Через полчаса семья уже собирала лопаты и фонарики.
На кладбище было сыро, туман будто висел на уровне колен. Елена вела семью к могиле своей матери – бабушки Кирилла, которую он никогда не знал. Она умерла внезапно, от остановки сердца, когда Елена была ещё подростком.
Вадим сердито молчал, но в итоге копал сам. Земля поддавалась с трудом. Варя оделась во всё чёрное и накрасила губы чёрной помадой. Кирилл успел сделать ей несколько фотографий на старенький “Зенит”.
Гроб оказался целым. Вадим открыл крышку, и все замерли.
Бабушка лежала, как будто заснула вчера. Только платье на ней рассыпалось в труху. Кожа была серовато-жёлтая, как у старых кукол, но лицо – узнаваемо живое. Она выглядела молодой, даже моложе своей дочери. И очень красивой, будто сошла со средневековой фрески.
Елена задрожала, накрыла её покрывалом, принялась тормошить за плечо.
– Мам… мамочка… проснись…
Глаза открылись. Медленно, тяжело. Раздался глубокий вздох.
– Что… уже пора? – прошептала бабушка.
Она пошарила рукой рядом, нащупала старые, выцветшие фотографии, поискала глазами и протянула их Кириллу.
– Держи, внучок. Эти фотографии грели меня. Это наши предки…
Кирилл не двигался. Ни на миллиметр.
Варя тоже застыла, но нашла в себе силы шепнуть брату на ухо:
– Некромама…
Даже от шутки стало не по себе.
Елена нежно взяла снимки у бабушки, бросила на сына взгляд, полный укора:
– Поздоровался бы хоть с бабушкой, оболтус!