К вечеру они нашли клуб – "La Luna", вывеска мигала красным неоном, музыка била в грудь, как пульс. Внутри было тесно, тела двигались в ритме, пот смешивался с парфюмом, а свет стробоскопов выхватывал лица – красивые, пьяные, жаждущие. Лана вошла первой, её платье сверкало, обтягивая каждый изгиб, пазл на шее качался в такт шагам. Эва следовала за ней, рубашка расстёгнута до пупка, шорты едва держались на бёдрах. Лиам и Марко шли позади, их рубашки пропитались потом, подчёркивая мускулы, а Рафаэль, всё ещё в джинсах и майке, выглядел как новичок в их мире, но его глаза уже горели их огнём.
Они взяли вип-зону – кожаные диваны, низкий стол, бутылка текилы и лёд. Лана разлила по стопкам, её пальцы скользнули по руке Рафаэля, оставив липкий след от соли, что она тут же слизала с его кожи, глядя ему в глаза. Эва села на колени к Марко, её губы нашли его шею, зубы впились в кожу, пока он не рыкнул, сжимая её бедро. Лиам смотрел на толпу, его взгляд цеплялся за тела, что двигались в танце, и он кивнул Рафаэлю:
– Иди туда. Покажи, на что способен.
Рафаэль допил текилу, его горло дрогнуло, и шагнул на танцпол. Его тело двигалось уверенно, мускулы играли под майкой, джинсы натянулись, подчёркивая огромный член, что снова начал выпирать. Лана и Эва последовали за ним, их танец был вызовом – Лана прижималась к нему спереди, её бёдра тёрлись о его пах, руки скользили по груди, сжимая соски через ткань. Эва обняла его сзади, её пальцы пробрались под майку, царапая спину, пока её губы касались его шеи, оставляя влажные следы. Толпа смотрела, кто-то свистел, кто-то снимал на телефон, но им было плевать – это был их спектакль.
Лиам и Марко присоединились, их тела влились в ритм. Лиам встал перед Рафаэлем, его руки легли ему на плечи, пальцы сжали мускулы, а губы нашли его ухо, язык прошёлся по мочке, зубы прикусили до боли. Марко опустился ниже, его руки скользнули по бёдрам Рафаэля, сжимая ягодицы через джинсы, пока его лицо не оказалось у паха – он вдохнул его запах, смесь пота и желания, и слегка прикусил ткань, чувствуя твёрдость под ней. Рафаэль застонал, его член напрягся, выпирая ещё сильнее, и Лана, заметив это, расстегнула его ширинку, позволяя ему вырваться – двадцать два сантиметра горячей плоти, вены пульсировали, головка блестела от капли, что уже выступила.