Потребовалось несколько долгих минут, чтобы зрение хоть немного пришло в норму.
– Черт… – Тихо пробормотал я, – Что за хрень?
Это было точно не жилое помещение. Скорее, подвал или какой-то подсобный закуток. Стены из грубого камня, местами влажные. Похоже на погреб, но только уровня «полулюкс».
С потолка свисала одинокая тусклая лампочка без абажура, бросая по сторонам резкие тени. Воздух был спертый, пахло сыростью, пылью и чем-то еще – неуловимо знакомым.
Окона в помещении отсутствовали, снаружи, из-за двери, не доносилось ни единого звука городской жизни – ни гудков машин, ни голосов. Пожалуй, я бы сказал, что меня увезли куда-то на окраину, в отдельно стоящий дом. Хотя, может, стены слишком толстые, поэтому всё глушат…
Значит, квартира «Дельбрука» была лишь временной декорацией, местом для ловушки, в которую я попался как последний идиот.
Воспоминания нахлынули мутной волной: улыбчивый старичок, навязчивое гостеприимство, чай, конфеты с мерзкой горчинкой… и последнее, почти стёршееся осознание – возраст! Управляющий из моего сна, из воспоминаний детства, был мужчиной средних лет, а не семидесятилетним дедом.
«Алёша, ты лох!» – снова пронеслось в голове.
Как я мог так глупо попасться? Расслабился, поверил в удачу, в легкий путь к информации. Купился на образ бодрого пенсионера. А ведь меня учили быть начеку, не доверять никому. Вот тебе и школа разведчиков, вот тебе и лучший ученик, коим меня считали последние месяцы перед этой чертовой операцией.
Тяжелая дверь, обитая чем-то темным, тихо скрипнула, и в комнату вошел человек. Я моргнул несколько раз, прогоняя мутную пелену, которая упорно стояла перед глазами.
Ну конечно… Это был тот самый лже-Дельбрук. Однако теперь в его облике не наблюдалось и следа прежней добродушной веселости. Улыбка исчезла, сменившись холодной, оценивающей усмешкой. Глаза, раньше казавшиеся просто живыми, сейчас смотрели остро, пронзительно и совершенно безжалостно. Движения стали точными, собранными.
Даже пенсионером я в данный момент назвал бы его с трудом. Да, возраст никуда не делся. Не произошло чуда, мужик внезапно не помолодел. Ему все так же около семидесяти. Но… Что-то в нем разительно изменилось. И взгляд, и усмешка, и жесткая холодность – это теперь шло прямо из его нутра. Будто из-под овечьей шкуры вдруг выбрался на свободу волк.