На третий день за завтраком я поделился с Таней задумкой магического телеграфа. К моему удивлению, девушка загорелась этой идеей. Очень просилась, чтобы я взял её в помощницы при исследованиях. Я не мог ей отказать. Так что следующие дни мы с Таней пробовали разные идейки по дальней связи. Что-то делали вместе, что-то я отдал ей для самостоятельных опытов.
С этими опытами случился забавный случай. Таня взялась проверять связку Знаков на двойной Тильде – нужно было удостовериться, будут ли они держать связь через эфирные нити. Пока она ставила эксперимент, я закопался в дневники Бернулли – а вдруг там найдётся что-то полезное по телеграфной теме?
– Ой! Константин Платонович, посмотрите!
Я отложил бумаги и подошёл к Тане. Ёшки-матрёшки! Ты гляди, какая штука!
На столе лежала дощечка с нарисованной связкой. Двойная Тильда в окружении трёх Печатей. Ровно над ней, на высоте двух ладоней, парила другая дощечка, но только со связкой без Печатей и дополнительным Знаком Седиля. Плоская деревяшка висела в воздухе без поддержки, не дёргаясь и не излучая эфир. Однако, интересно! Настоящая левитация?
Включив магическое зрение на самый широкий спектр, я присел на корточки, так чтобы глаза оказались напротив дощечек. Хм, какая загогулина получилась. Связка на нижней дощечке создавала над собой из эфирных нитей «чашу», на дне которой и «лежала» вторая плашка, отталкиваясь от эфира.
– Забавный эффект, – вынес я вердикт. – Но увы, бесполезный для телеграфа.
– А куда его можно применить, Константин Платонович?
Я пожал плечами.
– Не знаю, Тань. Для сувениров, может быть. Запиши обе связки на всякий случай, потом подумаем куда.
* * *
Утром на шестой день, наконец-таки, появился Разумовский с большой шкатулкой в руках. Он усадил нас за стол, сел напротив и поставил ящичек перед собой. Вздохнул и обвёл нас взглядом.
– Императрица пока ничего не знает, – заявил он. – Я не решился рассказать ей, не имея железных доказательств.
Таня вздрогнула и отвернулась. Я чувствовал, как в ней кипит разочарование и обида, но помочь был не в силах.
– Алексей Григорьевич, других у меня нет. Все бумаги, что я сумел найти, уже у вас.
– Понимаю, Константин Платонович. Поймите же и вы меня: этого недостаточно для полной уверенности. И я не рискну дать гарантию, что Елизавета не отправит вас в Сибирь. Это болезненная тема, и она не будет слушать ничьи доводы.