– Еще чего, – прищуривается пренебрежительно. – Ты унизила меня своей неверностью, а я должен извиняться? Растоптала мой авторитет своим грязным ртом. О том, что ты легла под русского, говорят даже мои люди! Дрянь!
Я отпрянула.
Вовремя.
Андреа замахнулся на меня с пистолетом, и мне не оставалось ничего больше, как достать свой.
– Ты совсем выжил из ума?!
Мой голос срывается, а в сердце поселяется отчетливый страх смерти.
– Ты же знаешь, я никому не позволяла себя трогать. Даже тебе, – качаю головой. – Если это не показатель моей верности, то что тогда?
– В том и дело, что я тебя не трогал. Сейчас и проверим, как ты была мне верна, – заявляет Андреа, искажая свое красивое благородное лицо похабной ухмылкой.
– Замолчи.
– Сюда иди, – недобро подзывает.
И указывает пистолетом на диван.
На тот самый белый кожаный
– Не хочу в брачную ночь узнать, что мою жену потаскали. Ложись на диван, дорогая.
– Никто не смеет так со мной разговаривать, – напоминаю Андреа ослабевшим языком.
– Да, ты у нас завидная невеста. Прямо холодная и неприступная королева, – плевался Андреа. – Мне твой отец все доходчиво объяснил, но сбавь гонор в моем доме, иначе придется поставить тебя на колени и хорошенько приструнить.
Я поглаживаю металл пальцами и слежу за каждым движением Андреа. Никто и никогда не шел против моего отца, а если такие и находились, то их ждала незавидная участь. Все это знали.
Андреа – сошел с ума, раз решил устроить восстание против него.
Более двадцати лет это никому и никогда не удавалось, но сейчас Андреа был близок к этому как никто другой. Дочь – слабое место всех отцов.
– Я уезжаю, – говорю ему. – Опусти оружие. Это последствия, Андреа.
– Ты никуда не уйдешь. Ложись на диван, Ясмин. Если ты невинна, я заберу свои слова. Если же нет, наш брак станет для тебя адом.
– А тебе ли не все равно? – спрашиваю с иронией, устав оправдываться. – Тебе нужна была поддержка моего отца, чтобы другие главы стали считаться с твоим мнением, вот ты и положил на меня глаз. Не было большой любви, и все здесь.
Сейчас все стало еще очевиднее: ни любовью, ни уважением здесь не пахло.
Андреа взревел и стал нещадно материться, заставляя меня встрепенуться и крепче сжать металл холодными пальцами.
– Мне не нужна потаскуха в женах, чтобы меня потом все…
Задыхаюсь. От его слов, от его чуждости.