Та правда, которую я хранила в себе много месяцев, а затем и лет, ведь Камаль взял меня в жены будучи беременной от другого. Камаль и мой брат молились, чтобы родилась девочка, и чтобы ее отец, Эльман Шах, никогда не претендовал на нее. Девочки в таких семьях были не в почете, мужчины из этой семьи возвращались только за наследниками, вот и Эльман – жестокий мужчина, которому по дурости я отдала свое тело, а позже и сердце – не вернулся бы за нами.
Наше лето в Санкт-Петербурге было бурным и страстным, но увы – наша тайная связь закончилась слишком быстро, оставив мне после себя битое стекло и чудную дочь.
Сжав кулаки, я пытаюсь согреть холодные конечности и успокоиться, но панические мысли лишь разгоняются до бешеной скорости – подобно той, с какой прямо сейчас снижается наш самолет. Еще взлетая над Лондоном, я пыталась сделать свою любимую медитацию, которой я научилась на одном из ретритов на Бали, но у меня ничего не вышло – сердце по-прежнему трепыхалось в груди, а кровь бешено бурлила по венам.
Меня отпускает лишь тогда, когда самолет полностью останавливается на земле. За иллюминатором самолета – серость и холод, а это означает, что мы прилетели.
Приземлившись в Волгограде, я сразу набираю мужа, который прилетел сюда несколькими днями ранее. Он обещал нас встретить, поэтому я не придаю значения гудкам в телефоне – возможно, он еще на пути к аэропорту и поэтому не может ответить на мой звонок.
– Ма-м-ма! – дочь удивленно указывает пальцем в иллюминатор.
– Юна, это снежинки. Ты еще их не видела, – поясняю дочери. Ей было всего полтора года.
Вместе с небольшим чемоданом и с дочерью в охапку я покидаю самолет в числе последних пассажиров. Сойти с трапа мне помогает вежливый мужчина, в глазах которого я вижу интерес.
За несколько лет в браке я привыкла, что кольцо на моем пальце и ребенок на подхвате не являются помехой для подкатов от чужих мужчин. Камаль только, увы, к этому не привык, и поэтому всегда бешено ревновал меня. На этой почве мы сильно поругались, когда он не хотел отпускать меня на ретрит к моей подруге на Бали, но в итоге я все равно полетела туда. Камалю со многим приходится мириться.
Незнакомый мужчина спускает мой чемодан, пока я с Юной на руках делаю первые шаги по волгоградской земле, однако далеко от трапа отойти не успеваю – почти сразу попадаю в омут острых, как моя смерть, глаз.